<<
>>

ГЛАВА Ш. КВАЗИДОГОВОР ПО ЭНЕРГОСНАБЖЕНИЮ

1. Оптовый рынок электроэнергии, сложившийся в России, именуется специалистами - энергетиками фикцией.[365] Юристы также оперируют категорией фикции при описании правоотношений, существующих на рынках энергии.

Так, например, профессор ОВ. Городов отмечает, что используемые законодателем

юридические конструкции, из которых явствует, что «потребителем энергии выступает субъект (физическое или юридическое лицо - абоненты), - это не более чем юридическая фикция. Посредством этой фикции, равно как и фикции «потребляемости энергии», строится механизм правового регулирования отношений, объектом которого выступает энергия, являющаяся разновидностью материальных благ»[366] «Юридическая наука, - пишут ОВ. Танимов и профессор ЮН. Малеев, - сформировала две основные точки зрения в отношении фикций: фикция как неизбежный прием законодательной техники, отражающий внутренние свойства, присущие правовым нормам; и фикция - антипод закона, отчуждающий закон от интересов общества (т. е. создающий искусственную правовую среду, в рамках которой заставляют жить общество независимо от требований реальных общественных отношений)».[367] Попробуем дать иллюстрацию приведенному суждению. По нашему мнению, когда римский юрист создавал правовую норму, содержащую фикцию: «Жена считается дочерью», он исходил из того, что правовое положение жены тождественно правовому положению незамужней дочери.[368] Фикция - «антипод закона» существует, когда законодатель по каким-то причинам в правовой норме выдает желаемое за действительное. Об этих случаях, в частности, писал С.С. Алексеев: «К сожалению, мы намеченные, определенные в документах рубежи, то есть, желаемое, порой принимаем за действительное, уже достигнутое. Ясные и четкие политические установки по вопросам права и законности, последовательность принимаемых по ним партийных и государственных решений подчас представлялись нам как нечто такое, что фактически существует».[369] [370] [371] [372] Такие фикции, о которых сказал профессор СС.

Алексеев, будучи закрепленными в законе, не вполне адекватно отражают фактическое положение вещей, являясь, как было сказано выше, юридическими «химерами и псевдоморфозом», однако и противопоставлять их праву и закону, тем не менее, весьма затруднительно. В противном случае будем вынуждены, вслед за американскими (гарвардскими) (К. Ллевиллин, Д. Фрэнк) и скандинавскими «реалистами» (Карл Оливеркрона, Альф Росс), полагать любую правовую норму фиктивной: «Норма права - это фикция, иллюзия, возникающая с помощью

370

вспомогательных средств - кодексов и других законодательных актов», отрицать

всякое значение Конституции РФ в механизме правового регулирования, считая писаные конституции просто за «лист бумаги». Право и правовые инструменты,

конструкции, не могут быть уничтожены суждениями о том, что они всего лишь тень или умозрительная фикция. Оливеркрона, например, говорил, что идея правовых норм, которые каким-то мистическим образом обязательны для всех, является ничем иным, как простой фантазией, созданной в умах людей суевериями, предрассудками и магическими прошлыми верованиями. Право, согласно воззрениям К. Оливеркроны, в известном смысле - всего лишь слова, изложенные на бумаге, но не только, так как в действительности они служат для того, чтобы в определенных ситуациях вызывать у людей всевозможные мысли, ассоциации, размышления о примерах поведения, которые

372

и могут влиять на их реальные поступки.

Административным, по своей природе, отношениям на оптовом рынке электроэнергии, была предложена искусственная гражданско-правовая форма, с тем, чтобы субъекты оптового рынка электроэнергии (независимые энергокомпании и крупные потребители электроэнергии) с помощью инструментов гражданского права

воздействуя на отношения в энергетике, преобразовывали их. Цели воздействия при этом могут изменяться, в зависимости от состояния и целей воздействующих субъектов. Имитация не совпадает с реальными отношениями, между фикцией и

действительностью возникают конфликты, разрешаемые институтами судебной власти.

Фикциям посвятили специальные работы «отец русской цивилистики» профессор ДИ. Мейер и профессор Г.Ф. Дормидонтов, уделил внимание известный

цивилист, теоретик права и государственный деятель С.А Муромцев. В современной российской цивилистике едва ли не единственными известными работами, посвященными фикциям, являются монография ОА Кузнецовой, сочинение Р.К.

Лотфуллина, диссертация Е.А. Джазояна Тем не менее профессор БМ. Гонгало

констатирует: «Категория фикции не относится к числу обстоятельно разработанных гражданско-правовой наукой»[373] [374] [375] [376] [377] [378] [379] [380] Вероятно, именно последнее суждение позволило ТС. Яценко заявить, что вопрос о правовой природе фикции, «позволяющей обосновать возможность ее использования в качестве особого приема юридической техники», остается неразрешенным. Автор диссертационных исследований, в

которых фикциям уделено значительное внимание, О А. Кузнецова пишет о том, что «глубокое теоретическое осмысление и понимание этой правовой категории в современной российской науке права в целом и в науке гражданского права в частности только начинается».[381] [382] В таком случае, бесспорно, и в настоящей работе дозволено

382

высказать некоторые суждения о фикциях.

О А. Кузнецова, изучая доктринальные дефиниции, выделила три основных признака фикции. Во-первых, фикция провозглашает несуществующие в действительности обстоятельства существующими, то есть представляет собой заведомую ложь в праве. Этот признак, как пишет О. А Кузнецова, указывается

практически во всех определениях фикции. Наверное, не следует употреблять термин «ложь» применительно ко всем фикциям. Никто не сомневается, что «приобретенная» посредством фиктивной покупки супруга не есть дочь своего мужа, и все знают, что и сама «покупка» является фикцией, но то, что правоотношения между домовладыкой и матерью семейства аналогичны правоотношениям между домовладыкой и его дочерью, это не ложь, а чистая правда.

Во-вторых, в определениях отмечается, что правовая фикция закреплена в правовой норме и является нормативным предписанием. Этот признак, говорит автор анализируемого сочинения, указывает на форму правовой фикции. И здесь мы также не согласимся с О А. Кузнецовой полностью. Действительно, правовые нормы, созданные с использованием фикции, в иерархии фикций, казалось бы, первые. Однако вспомним, что фикции были созданы в правоприменительной, а не в правотворческой деятельности для использования при решении конкретных казусов. И лишь затем выработанные преторами формулы - фикции после проверки их правильности в конкретном деле получали признание со стороны последующих магистратов, применялись ими и приобрели нормативный характер. Никто не препятствует суду при разъяснении смысла правовых норм применительно к конкретному казусу (казуальное толкование) прибегнуть к фикции для преодоления пробела в праве (аналогия закона и права). Есть убедительные примеры того, как суд, заполняя лакуны в законодательстве, создает фикции, квалифицируя в качестве сделок действия, таковыми в действительности не являющиеся. Правовая норма, созданная с использованием фикции, законодателем может быть в последующем отменена или изменена и восприниматься далее как простой или выдающийся юридический памятник, не более. Судебные же фикции, зафиксированные в решениях по конкретным делам, «живут» значительно дольше, нежели законодательные акты, являющиеся предметом их рассмотрения, поскольку в рамках существующего правопорядка отмене [383]

не подлежат, являются окончательными, действуют непосредственно и не требуют подтверждения другими органами и должностными лицами. Так, например, в

недавнем прошлом избыточные энергосистемы, не являющиеся по отношению к РАО “ЕЭС России” дочерними или зависящими хозяйственными обществами, отказывались платить абонентную плату за услуги по организации функционирования и развитию Единой энергетической системы России и иные услуги, предоставляемые на федеральном оптовом рынке электрической энергии (мощности), об оказании которых

385

«услугодатель» перед ними даже и не отчитывался.

Об этом свидетельствуют,

например, предпринимавшиеся в прошлом неоднократные попытки данных организаций оспорить нормативные правовые акты, определявшие порядок расчета размера абонентной платы за «услуги». Прокурор вчинил иск в интересах РАО “ЕЭС

России” к ОАО «Иркутскэнерго» о взыскании абонентной платы за оказание услуг по организации функционирования оптового рынка электроэнергии. В первой инстанции в иске было отказано. Отказ мотивировался отсутствием договора об оказании услуг. Кассационная инстанция, не имея возможности сослаться на заключение договора об оказании услуг в письменной форме, использовала фикцию такого договора, мотивировала постановление об отмене вынесенных по делу судебных актов признанием представителями ответчика факта оказания отдельных, конкретных услуг, связанных с организацией на оптовом рынке выполнения диспетчерских функций, учетом и контролем отношений с потребителями электроэнергии и последующим использованием полезного эффекта, результатов услуг региональной энергосистемой. Каждую конкретную услугу суд квалифицировал как отдельную сделку, «когда правообразующее значение приобретают самостоятельные согласованные действия [384] [385] [386] сторон, направленные на установление гражданских прав и обязанностей». И совершенно правильно указал, что поскольку договор на оказание услуг «в их комплексе» между сторонами не заключен, «то при наличии оснований к удовлетворению иска в какой либо части расчет стоимости реально оказанных услуг может производиться в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации» [курсив мой - В.Н.]. Формально постановление вынесено в пользу РАО “ЕЭС России”. Судебные акты об отказе в иске отменены. Дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Но при новом рассмотрении дела прокуратуре и РАО “ЕЭС России” весьма трудно доказывать какие именно услуги оказаны ОАО «Иркутскэнерго», каким полезным эффектом воспользовался ответчик, и какова стоимость этих «услуг», подлежащая взысканию.

В действительности же, квалифицировать отношения, возникающие в связи с использованием каких-либо результатов деятельности другого лица, выполняемой в отсутствие договора, без задания (поручения) потребителя, следует не как сделку (договорное отношение), а как квазиконтракт (квазидоговор). «При фикции нечто не сущее рассматривается как сущее», - лаконично определил сущность фикции как приема юридической техники профессор Б.Б. Черепахин и добавил: «Опровержение таким образом невозможно».[387] [388] Договор между «услугодателем» и региональным АО- энерго не заключался, РАО “ЕЭС России” и не рассматривало отношения между сторонами как договорные, в противном случае оно представляло бы АО-энерго отчет о действиях, совершенных в пользу общества. Совокупность пусть согласованных, но односторонних действий нельзя рассматривать в качестве договора, уж во всяком случае региональная энергосистема не рассматривала свои действия как направленные на установление обязанности что-либо платить РАО “ЕЭС России”. Но, поскольку в законе отсутствует дефиниция квазиконтракта, суд создал, применительно к данному случаю, фикцию договора, выдал не сущее (сделки, которых не было) за сущее (за имевший место ряд сделок). Опровергнуть фикцию, созданную ad hoc, можно только теоретически, она является обязательной для суда первой инстанции, куда дело было

возвращено на новое рассмотрение, отмена постановления гипотетически возможна только в порядке надзора. Сроки для обращения в надзорную инстанцию истекли. Известно суждение профессора СВ. Курылева: «Применение права - акт воли уполномоченного государственного органа; это не отражение объективной действительности, а воздействие на нее», - впоследствии тактично «подправленное» профессором А.Г. Коваленко: «Применение права - это и отражение объективной действительности, и воздействие на нее». В самом деле, подвергнутое анализу

судебное постановление не только отражает действительность (ряд действий истца, эффектом которых воспользовалось региональное АО-энерго), но и воздействует на нее (создает фикцию ряда сделок - отдельных договоров).

Деятельность РАО "ЕЭС России" по организации оптового «рынка»

электроэнергии, обеспечению надежной работы национальной электрической сети и всей энергосистемы страны осуществлялась не только в интересах субъектов электроэнергетики. Эффект от этой деятельности мог чувствовать каждый. В прошлом, до эпохи тотальной приватизации, аналогичные «услуги» оказывало Минэнерго СССР, в систему которого входили региональные производственные объединения электроэнергетики и электрификации. Финансирование деятельности по обеспечению энергоснабжения осуществлялось, в конечном счете, за счет средств государственного бюджета. После перехода к рыночным отношениям выяснилось, что коммерческие интересы отдельных энергосистем противоречат интересам РАО ‘ЕЭС России” как хозяйствующего субъекта, и ОАО «Иркутскэнерго», ОАО «Башкирэнерго», государственное предприятие ПЭО «Татэнерго», будучи избыточными

энергосистемами, не желают нести бремени расходов по содержанию РАО “ЕЭС России”. Ведь интересы названных региональных энергосистем, независимых от РАО “ЕЭС России”, холдингом не учитывались, поскольку были интересами его конкурентов. В тех случаях, когда участие потребителя в отношениях, возникающих на оптовом рынке, не представляло интереса для РАО “ЕЭС России”, последнее отказывало потребителю, получившему в установленном порядке статус субъекта оптового рынка, в заключении договора на оказание услуг по организации рынка, и [389] таким образом, препятствовало новому субъекту стать реальным участником существующих на рынке отношений. Такая практика находила поддержку судебных учреждений, поскольку «обязанность РАО "ЕЭС России" заключить ... договор по организации функционирования и развитию ЕЭС России не предусмотрена ГК РФ или иным правовым актом».[390] [391] Таким образом, регулирование административных по сути отношений с помощью несвойственного им гражданско-правового инструментария может препятствовать реализации субъектами электроэнергетики возможностей, предоставляемых им государственными органами в установленном порядке.

Одним из первых обратил внимание на необходимость надлежащего нормирования отношений, сложившихся на оптовом рынке электрической энергии и мощности, ЕИ. Верзаков, который заметил, что арбитражные суды отказывают в исках энергосистем к центральному диспетчерскому управлению ЕЭС России и РАО "ЕЭС России", вследствие пробела в законодательстве. Но, как показывает приведенный

пример из практики ФАС Восточно-Сибирского округа, справедливое, законное и обоснованное решение конфликта в сфере электроэнергетики возможно и при наличии пробела в законодательстве, и в отсутствие договора как соглашения сторон в том случае, если суд прибегает к такому приему юридической техники как фикция.

Не является ли фикция, благодаря которой суд квалифицировал отношения между сторонами как договорные (квазидоговорные) в отсутствие заключенного между ними договора, «юридической маргиналией», исключением из общего порядка вещей, обусловленной сложной ситуацией, в которой оказался суд, вынужденный решать спор между такими непростыми субъектами как ОАО РАО "ЕЭС России" и ОАО «Иркутскэнерго»? Прежде всего следует сказать, что категорию квазидоговора отечественная традиция вслед за BGB (Гражданским кодексом Германии) рассматривает как не имеющую научного значения, полагая источниками обязательств только сделку, правонарушение и неосновательное обогащение.[392] Такой классификации до сих пор

придерживается и BGB, и российский законодатель. Тем не менее в законодательстве весьма часто встречаются нормы, созданные с использованием такого приема юридической техники как фикция. Когда эти нормы описывают конструкции

договоров, то можно не сомневаться, что в действительности речь идет о квазидоговорах.

В цивилистике и гражданском законодательстве весьма распространено такое явление как полисемия - охват, обозначение различных понятий одним и тем же термином.[393] Так, термин «договор», как мы помним, может обозначать: 1)

юридический факт (сделку), являющийся основанием возникновения, изменения, прекращения гражданского правоотношения; 2) форму обязательства (правоотношение), возникающего из договора; 3) документ, в котором фиксируется договор (сделка); 4) источник права (концессионное соглашение, нормативный договор); 5) бытовое соглашение, не пользующееся правовой защитой; 6) административный акт (приказ), облеченный в форму соглашения публичного органа с гражданином или организацией. В законодательстве и судебной практике словом «договор» могут обозначать не только правоотношение, не только юридический факт, не только письменный документ, но и фикцию договора, и его видимость. Когда стороны уверены в том, что заключаемый ими договор соответствует действующему законодательству, а впоследствии суд констатирует ничтожность совершенной сделки, то в действительности договора никогда не существовало, а имелась лишь видимость. Такая же ситуация имеет место и в тех случаях, когда после заключения договора выявляется отсутствие того или иного существенного условия, вследствие чего констатируется «незаключенность» заключенного, казалось бы, договора. И здесь стороны и правоприменитель имеют дело не с договором, которого на самом деле не существует, а его видимостью. Видимость не есть сущность. Видимость договора не договор, мы только именуем ее договором.[394]

В советской цивилистической литературе видимостям посвятил несколько страниц профессор ББ. Черепахин, анализировавший, наряду с другими учеными,

теорию обоснования необходимости защиты добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя - теорию публичности или иначе - доверия к внешнему фактическому составу, теорию защиты видимости права. Суть

данной теории заключается в том, что законодатель признает право собственности за лицом, добросовестно приобретающим вещь у неуправомоченного отчуждателя, поскольку с внешней стороны ничто не дает возможности предположить, что отчуждатель не управомочен на совершение сделки, например, не является ее собственником. У него на руках имеются все необходимые документы, подтверждающие полномочия на совершение сделки, право собственности на вещь, либо он является владельцем движимой вещи, что дает все основания предполагать отчуждателя ее собственником. Среди попыток объяснения конфликта интересов бывшего собственника и добросовестного приобретателя профессор ББ.Черепахин признает наиболее удачными группу теорий, построенных на узаконении доверия к внешнему фактическому составу, к внешней видимости права, обладающей чертами публичности [таковые черты: запись в поземельной книге, другие письменные документы, в том числе договоры, владение движимой вещью и т. д. - ВН.]. Разумеется, пишет профессор ББ.Черепахин, все случаи приравнивания мнимого, кажущегося права к действительно существующему, введенные в интересах добросовестных третьих лиц и гражданского оборота в целом, следует рассматривать как исключения из общего правила и не подвергать распространительному толкованию и аналогии. Этим, подчеркивает профессор Б.Б. Черепахин, должна быть обеспечена твердость и устойчивость субъективных гражданских прав, в частности, права собственности. Из суждений ББ. Черепахина следует, что мнимое, кажущееся право,

его видимость имеет своим основанием какую-либо предпосылку, лишь с внешней стороны напоминающую юридический факт, например, правоустанавливающий документ, не имеющий под собой достаточных оснований. Такая ситуация может иметь место в случае нарушения требования единства воли и волеизъявления при совершении [395] [396] [397]

сделки, в тех ситуациях, когда кауза, основание (causa), т. е. типовой юридический результат, который должен быть достигнут исполнением сделки, не совпадает с

действительными намерениями сторон, и т. д.

При квазиконтракте, существующем при видимости договора, его отсутствие не очевидно для сторон, третьих лиц, регулирующих органов. Вплоть до судебной констатации факта «незаключенности» договора или его ничтожности, все полагают, что договор имеет место. Так, например, Сбербанк РФ предъявил требование о взыскание штрафа в с связи отсутствием подачи тепловой энергии по двум договорам в старое и новое здания одного из своих отделений. Муниципальное предприятие ЖКХ защищалось от иска, вчинив встречное требование о признании договоров недействительными. Надзорная инстанция вынесенные по делу судебные акты отменила, в иске о взыскании штрафа отказала. Постановление мотивировала

следующим образом. Штраф предусмотрен п. 8.4. Правил пользования тепловой энергией. Согласно п.п. 9.2.1, 9.2.2, 9.2.3 названных Правил в договорах на отпуск энергии существенными условиями являются сведения о количестве поставляемой энергии, с указанием максимальной часовой нагрузки по каждому виду и параметру теплоносителя, а также месячный, квартальный и годовой отпуск тепловой энергии потребителю. Обязательным условием договора является и указание объектов теплоснабжения (курсив мой - В. Н.).[398] [399] [400] Оспариваемые договоры этих сведений не

400

содержат, их нельзя считать заключенными.

С фикцией договора мы встречаемся и в тех случаях, когда для сторон и для третьих лиц, и для правоприменителя изначально очевидно, что договор отсутствует, однако законодатель говорит, что договор имеет место как бы быть.

Кроме того, в энергоснабжении фикция договора (квазиконтракт) может возникать и на основании предварительного согласования воли сторон обязательственного отношения и потому, что отношения между лицами подобны тем,

что возникают при заключении договора на отпуск и потребление энергии (электричества, тепла).[401] Такие отношения, по нашему мнению, являются «кошрактоподобными фактическими обстоятельствами», как их поименовал профессор германского и канонического права Рудольф Зом.[402] «Квази-контракты суть факты, которые, хотя и не представляют из себя контрактов, но iure civili порождают подобныя контрактам обязательства», - написано в дореволюционном переводе учебника институций римского права Карла фон Чиларжа[403] Помимо македонского учебника римского права, мы нигде не встретили прямого упоминания о квазиконтрактах как об отношениях, возникающих на основании предварительного согласования воли сторон. Поэтому не следует осмеливаться говорить о римском частном праве в прошедшем времени. И в качестве гипотезы предположим, что речь в учебнике идет о современном римском частном праве в интерпретации, изложении его авторов. (Современное

римское право есть общая теория гражданского права).[404]

В законе зафиксировано, что, когда абонентом по договору энергоснабжения выступает гражданин, использующий энергию для бытового потребления, договор считается заключенным с момента первого фактического подключения абонента в установленном порядке к присоединенной сети. Законодатель использует слово «считается», но не словосочетание «договор заключен». В громадном большинстве случаев гражданин вообще не может выступать в качестве абонента, поскольку договор энергоснабжения заключается с абонентом, имеющим в собственности или на ином законном основании энергопотребляющие устройства (электроустановки) (п. 2 ст. 540 ГК). Стало быть, договор бытового энергоснабжения есть фикция, договор с

гражданином не заключается, а считается заключенным, он как бы есть, якобы существует, а в действительности его нет. Во всяком случае, правоотношения между ЭСО и гражданином возникают в результате подключения к присоединенной сети, их основанием и является якобы существующий между сторонами договор.

2. «Терминологически ... можно заключить, что наш закон ... понимает возложение ответственности на получателя, как перевод на него долга, точнее - как фикцию перевода долга, поскольку в законе сказано «считаются», а не являются», - писал профессор ББ. Черепахин, рассуждая о правовом положении грузополучателя.405 Следовательно, употребление при текстуальном изложении нормы лексической единицы «считается», чаще всего указывает, что создавая правовую норму,

законодатель прибегнул к фикции. Согласно п. 1 ст. 540 ГК, когда абонентом по договору энергоснабжения выступает гражданин, использующий энергию для бытового потребления, договор считается заключенным с момента первого фактического подключения абонента в установленном порядке к присоединенной сети. Эта норма вызвала дискуссию о том, является ли договор энергоснабжения бытового потребителя (абонента-гражданина) реальным или консенсуальным. Так, Е.Ю. Елисеев, характеризуя способ заключения договора энергоснабжения, замечает, что договор энергоснабжения гражданина может заключаться путем совершения конклюдентных действий - подключения к сети (без облечения в письменную форму), «совершенный в письменной форме договор энергоснабжения вступит в силу лишь с момента фактического подключения к сети». Возможность заключения договора конклюдентными действиями, отчасти, «ослабляет» консенсуальный характер договора энергоснабжения. Однако договор не становится реальным, поскольку подключение к сети еще не означает фактической передачи товара.406 «Договор энергоснабжения с участием в нем абонента - гражданина считается заключенным с момента первого фактического подключения абонента в установленном порядке к присоединенной сети (см. п. 1 ст. 540)», - читаем в другом произведении. «Впрочем, этот факт, - по мнению правоведов, - не колеблет правило о консенсуальности договора, заложенное в п. 1 ст. 539 ГК, и не противоречит ему»407 Консенсуальность договора объясняется тем, что соглашение достигается посредством присоединения к сети, а в реальном договоре соглашение либо [405] [406] [407]

предшествует передаче, либо достигается в момент передачи, но сама передача не есть соглашение.

Представляется, однако, что в громадном большинстве случаев договор энергоснабжения между энергоснабжающей организацией (ЭСО) и гражданином - абонентом (потребителем) вообще не заключается и, следовательно, нет оснований для вывода о заключении договора посредством совершения конклюдентных действий, равно как и для дискуссии о реальности или консенсуальности такого договора. Столь радикальный вывод, бесспорно, нуждается в обосновании.[408] Нельзя отрицать того, что , когда это возможно, договор между энергосбытовой организацией и гражданином, потребляющим энергию для собственных бытовых (семейных, домашних) нужд, может быть заключен. Но чаще всего он не заключается. Договор, который «считается заключенным» в момент первого присоединения гражданина - потребителя к энергетической сети есть не договор, а подобный договору квазиконтракт. Обязательства, существующие между ЭСО и гражданином, подобны обязательствам, возникающим из договора энергоснабжения. Однако основанием возникновения обязательства подавать энергию и потреблять ее надлежащим образом договор не является. Стороны - энергоснабжающая организация и гражданин договором не связаны. Вместе с тем нет препятствий к заключению договора бытового энергоснабжения в письменной форме. Но по ГК заключение такого договора есть право, а не обязанность гражданина и ЭСО. Законодатель не предусматривает обязательного оформления возникших отношений каким-либо договором, а документы, выдаваемые на руки гражданину (например, расчетная книжка), не являются доказательствами существования договорных отношений. Они подтверждают лишь добросовестность гражданина как плательщика и доказывают правомерность его присоединения к энергетической сети. Правоотношения между энергоснабжающей организацией и гражданином - потребителем напоминают договорные, они аналогичны обязательствам из договора энергоснабжения, но обязательства при бытовом потреблении энергии, возникают из самостоятельного правового основания, не являющегося договором.

Фикция, использованная законодателем при изложении правила п. 1 ст. 540 ГК, не случайна. Она избрана для достижения определенных целей, выполняет функции, содержание которых следует установить. Квазиконтракт, возникающий из фикции договора бытового энергоснабжения, на наш взгляд, выполняет следующие функции.[409] Во-первых, конструкция квазиконтракта позволяет избежать дорогостоящего документального оформления отношений между гражданином и энергосбытовой компанией. Понятно, что изготовление соответствующей документации (как минимум по экземпляру для каждой из сторон) при ином решении ляжет неоправданным бременем на энергосбытовую организацию, а затем и на потребителей. Во-вторых, фикция договора может рассматриваться как средство защиты интересов гражданина при его взаимодействии с энергосбытовой организацией. По мнению С.В. Матиящук, «особый способ заключения договора бытового энергоснабжения, особые права и обязанности сторон установлены законодателем с целью защиты потребителя- гражданина как экономически более слабой стороны в договоре».[410] Вполне вероятно, что «особые права и обязанности» сторон действительно установлены с целью защиты гражданина, но вот «особый способ заключения договора», т. е. фикция договора, предусмотрен с целью установления правоотношений между энергосистемой и гражданином-потребителем, не имеющим энергопринимающего устройства и непосредственных технологических связей с распределительной сетью.

В-третьих, квазиконтракт (фикция заключенного договора) позволяет избежать согласования изменения элементов структуры договорных связей, существующей при удовлетворении бытовой потребности граждан в энергии. В печати абсолютно верно отмечают, что публичные органы время от времени меняют организации, с которыми мы ведем расчеты за коммунальные услуги.[411] Граждане, проживающие в многоквартирных домах, получают электричество и тепло из сетей, эксплуатируемых коммунальными организациями (трестами жилищного хозяйства, ДЕЗами, ТСЖ и т. п.), а оплачивают их либо унитарным предприятиям коммунальной энергетики, другим коммерческим организациям, либо специализированным предприятиям (учреждениям), так называемым единым расчетным центрам. Вообще граждан можно обязать оплачивать электроэнергию любому лицу, получившему «концессию», неформальное разрешение, «лицензию» на сбор денежных средств с населения, причем деятельность «концессионера» не всегда может быть связана с энергетикой, чаще всего, его интересы лежат в сфере финансов, а не энергетики. Сказанное касается не только жителей многоквартирных домов, с которыми заключение договора невозможно по причине отсутствия у них энергопринимающих устройств. Закон не предусматривает обязанности заключения договора и с гражданином, обладающим титулом на энергопринимающее устройство. Обязанности по эксплуатации таких устройств возлагаются либо на эксплуатирующие организации (по договору об оказании технических услуг), либо на энергоснабжающие организации (п. 2 ст. 543 ГК). Если гражданин не желает заключать договор со специализированной организацией, то энергоснабжающая (энергосетевая) организация не вправе отказаться от обязанности обеспечивать надлежащее техническое состояние и безопасность принадлежащих гражданину энергетических сетей, а также его приборов учета потребления энергии. На практике энергосетевая организация обусловливает исполнение обязанности «эксплуатировать» энергетические сети и приборы гражданина их передачей «на баланс», т.е. в собственность, так как аренда в этом случае не имеет экономического смысла. Выход заключается в предъявлении требования о заключении договора на оказание технических услуг. Обязанность оплачивать «услуги» возлагается опять-таки и на гражданина-собственника электроприемников, сетей и приборов. Однако и заключение такого договора не предоставляет гражданину-потребителю права требовать заключение договора энергоснабжения. Ведь он уже считается заключенным в момент его присоединения к энергосистеме. Письменное оформление договора есть право, а не обязанность ЭСО. Наличие документа - договора естественным образом связывает энергоснабжающую организацию при изменении структуры экономических связей при сохранении в неприкосновенности связей технологических.

В-четвертых, фикция договора энергоснабжения (п. 1 ст. 540 ГК) позволяет не в полной мере распространять правовой режим договора на отношения, возникающие при

подаче электроэнергии бытовому потребителю, в частности, такой «договор» невозможно признать недействительным или незаключенным, его невозможно расторгнуть и т. д.

В-пятых, фикция договора энергоснабжения позволяет в определенном смысле «привязать» обязательство между энергосистемой и гражданином-потребителем, не к личности субъекта, осуществившего первое фактическое подключение в установленном порядке к присоединённой сети, а к личности собственника объекта, в котором происходит потребление энергии.

В соответствии с п. 3 ст. 30 ЖК РФ собственник жилого помещения несет бремя содержания данного помещения. В п. 4 той же статьи предусмотрена обязанность собственника жилого помещения поддерживать данное помещение в надлежащем состоянии, не допуская бесхозяйственного обращения с ним. В содержание данной обязанности, бесспорно, входят и действия собственника по надлежащей организации отопления принадлежащего ему объекта, ведь не отапливаемое в холодное время года помещение постепенно разрушается, приходит в негодность. Эти предписания конкретизируют нормы ст. 210 ГК, возлагающей на собственника бремя содержания имущества, и не являются, в принципе, для нас новыми.

Централизованное отопление жилых домов есть коммунальная услуга. Обязанность оплачивать коммунальные услуги, в том числе потребление энергии, возникает у собственника с момента возникновения права собственности на жилое помещение (п. 2 ст. 153 ЖК). Лица, пользующиеся квартирой по договорам аренды, найма, безвозмездного пользования либо вообще временно пребывающие в квартире в гостях с разрешения собственника, не несут обязанности перед ЭСО или жилищной организацией оплачивать потребляемую ими энергию. Иными словами, обязанность оплачивать коммунальные услуги по снабжению электроэнергией и теплом возлагается на собственника жилого помещения, а не на лицо, фактически присоединившееся к энергосетям в установленном порядке. Возложение этой обязанности на иных лиц, указанных в п. 2 ст. 153 ЖК, объясняется желанием частично переложить бремя содержания имущества с собственников публичного и кооперативного жилищного фонда на лиц, пользующихся жильем. Но и в этом случае обязанность оплачивать

электричество и тепло возникает не в связи с «заключением» договоров на электро теплоснабжение, а в связи с предоставлением жилых помещений по договорам социального найма и по иным основаниям.

В ракурсе изложенного трудно согласиться с возможностью заключения договора энергоснабжения бытового потребителя путём совершения конклюдентных действий, даже не принимая во внимание фикцию такого договора. Заключение договора посредством конклюдентных действий имеет место, как полагает СВ. Матиящук, в ситуации, когда гражданин приобретает квартиру в собственность в жилом доме, энергопринимающее устройство в котором уже присоединено к сетям энергоснабжающей организации. В этом случае, по ее мнению, с момента фактического потребления им электроэнергии договор будет считаться заключенным. Но закон

четко связывает возникновение обязанности оплачивать коммунальные услуги (электричество и тепло) не с моментом первого фактического потребления, а с моментом возникновения права собственности на жилое помещение. В результате использования законодателем фикции заключения договора при создании правила п. 1 ст. 540 ГК РФ, отсутствует необходимость нового оформления существующих правоотношений, как это имеет место при «пользовании» телефонным номером, при перемене лиц, обладающих правом собственности на жилое помещение (иной объект, эксплуатация которого связана с потреблением электроэнергии для бытовых нужд, например, гараж, расположенный вне границ домовладения собственника).

Правоотношение, элемент которого - обязанность платить за потребляемую энергию, возникает в момент приобретения права собственности на объект, принадлежностью которого является энергопринимающее устройство. После приобретения права собственности на объект, отопление которого не централизовано, гражданин может вообще не пользоваться электричеством. Следуя логике автора разбираемой работы, приходим к абсурдному выводу о том, что с момента

приобретения права собственности на жилье до момента вселения в квартиру либо домовладение, у ЭСО отсутствует обязанность поддерживать напряжение во [412]

внутриквартирной электрической сети,[413] а на собственнике не лежит обязанность оплачивать электроэнергию. Здесь могут возразить, что поскольку не было потребления, то нет и обязанности платить за него. В ответ скажем: отсутствие потребления не свидетельствует об отсутствии правоотношения между энергосистемой и потребителем. Потреблять электроэнергию может и лицо, занимающее жилье до вселения в квартиру нового собственника на основании бытового соглашения с ним либо по договору. Стороной правоотношения, опосредующего снабжение электроэнергией, и в этом случае будет являться собственник, а не лицо, фактически потребляющее электроэнергию. Кроме того, собственник заинтересован даже не в том, чтобы потреблять электроэнергию в данный конкретный момент, а в том, чтобы у него всегда была возможность ее потребления, безотносительно к тому, проживает кто-либо в квартире или нет.

В-шестых, фикция договора энергоснабжения, «заключаемого» посредством фактического подключения гражданина к присоединённой сети позволяет, в какой-то мере, защитить интересы ЭСО при перемене собственников жилого помещения. Согласно п. 1 ст. 546 ГК в случае, когда абонентом по договору энергоснабжения выступает гражданин, использующий энергию для бытового потребления, он вправе расторгнуть договор в одностороннем порядке при условии уведомления об этом энергоснабжающей организации. Но договор прекращается не только вследствие одностороннего расторжения его гражданином, но и при отчуждении жилого помещения в собственность другого лица. В законе не установлен запрет на продажу или дарение жилого помещения либо иного объекта при непогашенных долгах продавца за потребленную энергию. Возможно приобретение права собственности на жилое помещение и в порядке наследования, когда наследственная масса обременена задолженностью за коммунальные услуги, в том числе за электроэнергию.

В случае приобретения жилого помещения в собственность по договору купли- продажи покупатель заинтересован ликвидировать задолженность бывшего собственника по оплате коммунальных услуг собственными средствами. Ведь согласно п. 80 Правил предоставления коммунальных услуг гражданам 2006 г.,[414] исполнитель вправе приостановить или ограничить предоставление коммунальных услуг через один месяц после письменного предупреждения (уведомления) потребителя в случае неполной оплаты потребителем коммунальных услуг. «Прекращение оказания услуг», т. е. механический обрыв внутриквартирной электропроводки от внутридомовой электрической сети, на практике может быть произведено работниками энергоснабжающей организации без оформления какими-либо документами после отказа нового собственника погасить имеющуюся задолженность. Наличие письменного документа, подтверждающего правоотношения между прежним собственником и энергоснабжающей организацией, в какой-то мере препятствовало бы защите интересов кредитора в данной ситуации.

Поскольку «договор», заключаемый между абонентом - гражданином и энергоснабжающей организацией посредством первого фактического подключения абонента к присоединенной сети, есть фикция, то в ряде случаев невозможен и односторонний отказ гражданина от договора в порядке п. 1 ст. 546 ГК.[415] Зимой 2005 г. жители Уссурийска начали в массовом порядке отказываться от централизованного теплоснабжения, поскольку отопление квартиры с помощью электроприборов обходится дешевле, во-первых, и, во-вторых, коммунальная теплоэнергетика не в состоянии поддерживать необходимый уровень температуры даже при условии полной оплаты тепловой энергии, тарифы на которую существенно выросли. Муниципалитет отказывал в удовлетворении заявлений со ссылкой на то, что заявители не в состоянии представить проект переустройства жилого помещения (п. 1 ст. 27 ЖК), согласованный с предприятием тепловых сетей. В действительности причиной отказа являются опасения за коммунальную электроэнергетику - возросшего уровня напряжения не могут выдержать местные электросети.[416] И в самом деле, кризис энергоснабжения населения 2001-02 гг. в Приморье начался в коммунальной теплоэнергетике. Котельные не были обеспечены углем, граждане увеличили электропотребление, и сети низкого напряжения не выдержали (напомним, что электроснабжение населения и неквалифицированных потребителей осуществляется по сетям низкого напряжения). Так что отказаться от «договора» энергоснабжения в ряде случаев гражданин не может по чисто технологическим причинам, что еще раз подтверждает наш вывод о фикции «договора» снабжения энергией бытового потребления. Поскольку мы имеем дело не с договором, а его фикцией, потребитель должен не отказываться от договора, а устранить обстоятельства (технологическую связь), наличие которых закон рассматривает в качестве «как бы договора».[417]

Наконец, фикция договора бытового энергоснабжения, закрепленная в п. 1 ст. 540 ГК, помогает избежать коллизии между законом и договором. Согласно п. 2 ст. 422 ГК если после заключения договора принят закон, устанавливающий обязательные для сторон правила иные, чем те, которые действовали при заключении договора, условия заключенного договора сохраняют силу, кроме случаев, когда в законе, установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров. Поскольку договор бытового энергоснабжения не заключается, а считается заключенным, то сразу же после вступления в силу правил нового закона или иного нормативного правового акта, они распространяются на отношения из ранее возникшего квазиконтракта (фикции договора). В тех случаях, когда договор энергоснабжения - юридический факт имеет место на самом деле, в действительности новый закон распространяется лишь на те отношения в рамках ранее возникших обязательств, которые появились после введения в действие нового закона.

3. Изложенные выводы следует подтвердить судебной практикой. Как и ранее, мы обращаемся к вопросам применения правовых норм о теплоснабжении, принимая во внимание, что отношения, возникающие в связи с пользованием электричеством и теплом, обладают единой природой. Положения законодательства об обороте электроэнергии могут рельефно иллюстрироваться примерами из практики обеспечения энергией тепловой. [418] Широкую известность получил следующий пример. Гражданин оспаривал п. 2.4 Правил предоставления коммунальных услуг 1994 г. (в части, устанавливающей обязанность вносить плату за теплоснабжение равномерно в течение года).[419] Отказав в удовлетворении заявления, Верховный Суд в соответствующем акте сделал следующие принципиальные выводы. Во-первых, п. 2.4 Правил 1994 г. не только не противоречит ГК РФ и Закону «О защите прав потребителей», но и полностью укладывается в предусмотренные ГК рамки. Следовательно, на правоотношения по обеспечению граждан электро, - теплоэнергией распространяются не только правила предоставления коммунальных услуг, но и нормы ГК об энергоснабжении. В противном случае у суда не было бы необходимости оценивать оспариваемое правило на соответствие статьям 539-547 ГК. Во-вторых, гражданин-потребитель и энергосистема договором не связаны. В решении Верховного Суда отмечено, что п. 2 ст. 539 ГК предусмотрено, что договор энергоснабжения заключается с абонентом при наличии у него отвечающего установленным требованиям энергопринимающего устройства, присоединенного к сетям энергоснабжающей организации, и другого необходимого оборудования, а также при обеспечении учета потребляемой энергии. «У нанимателя, проживающего в государственном или муниципальном жилищном фонде, - зафиксировано в решении Верховного Суда, - отсутствует энергопринимающее устройство, присоединенное к сетям энергоснабжающей организации, и необходимое оборудование. Указанное оборудование принадлежит собственнику жилого дома». Отсюда вывод: являясь нанимателем жилого помещения, заявитель не может выступать в качестве стороны (абонента) договора энергоснабжения.[420] «Особенностью договора электроснабжения, - правильно пишет О А. Двинин, - является то, что абонент - юридическое лицо и абонент - физическое лицо должны располагать исправными устройствами и сооружениями для присоединения к системам электроснабжения»[421]

Таким образом, между нанимателем жилого помещения и ЭСО отсутствует

договор энергоснабжения. Наниматель (собственник) жилого помещения не может выступать в качестве абонента по договорам энергоснабжения. Но на правоотношения между нанимателем жилого помещения (собственником квартиры в многоквартирном жилом доме) и ЭСО распространяются и правила предоставления коммунальных услуг, и положения ГК о договоре энергоснабжения. В настоящее время конкуренция между правилами оказания коммунальных услуг и нормами об энергоснабжении решена в пользу специальных правил об обеспечении граждан электрической энергией.

Интересна практика по делам о заключении договоров на теплоснабжение, приводимая И. Сергеевым. Гражданин, получающий тепло из сети, эксплуатируемой жилищной организацией, предъявил иск к ЭСО - ГУП «Мосгортепло» «о заключении между ним и ответчиком индивидуального договора по снабжению тепловой энергией в виде горячей воды и отопления в письменной форме», так как он переплачивает за тепло. Возражая против иска, ответчик пояснил суду, что не может заключить индивидуальный договор на теплоэнергоснабжение, так как «квартира истца не оборудована устройством, позволяющим определять количество потребляемой энергии». Отказ в иске был мотивирован тем, что прибор учета в квартире не установлен, и «установка его невозможна в силу определенных причин технического характера, в частности, устройства теплового водоснабжения в доме, в котором проживает истец».[422] Кассационная инстанция оставила жалобу без удовлетворения, указав, что ГУП «Мосгортепло» подает тепловую энергию на основании договора и акта разграничения балансовой принадлежности, заключенного с ДЕЗ муниципального района «Черемушки». Согласно акту разграничения балансовой принадлежности непосредственные расчеты с гражданами осуществляет ДЕЗ, обслуживающий дом, в котором проживает истец.

Гражданин получил копию акта разграничения балансовой принадлежности и два судебных акта, констатировавших невозможность заключения договора с ГУП «Мосгортепло», и в соответствии с актом стал направлять плату на тепло в ДЕЗ. На предложение платить в кассу ГУП «Мосгортепло» отвечал отказом, ссылаясь на акт разграничения балансовой принадлежности и судебные акты. [ По общему правилу акт

разграничения балансовой принадлежности может отражать лишь технологические, а не финансовые связи между владельцами энергетических сетей и энергопринимающих устройств - ВН.]. При рассмотрении дела о взыскании задолженности за потребленное тепло, истец - ГУП «Мосгортепло» ссылалось на то, что в связи с Постановлением Правительства Москвы от 26 декабря 2000 г. № 1009, «перешло на прямые расчеты с

потребителями, в связи с чем, потребителям выданы расчетные книжки для оплаты поставляемых услуг непосредственно теплоснабжающей организации. Так как данный договор является договором присоединения, письменная форма не обязательна. Письменные договоры заключались только с потребителями, которые имели индивидуальный счетчик потребления тепловой энергии».[423] [424]

Согласно п. 2.2 Постановления Правительства г. Москвы от 26 декабря 2000 г. ресурсоснабжающим организациям предписывалось «в установленном порядке» завершить в течение 2001 г. заключение прямых договоров на поставку тепловой энергии, питьевой воды и прием сточных вод непосредственно (минуя жилищные организации) с субабонентами - юридическими лицами, являющимися владельцами и собственниками жилых и нежилых помещений в жилых домах и отдельно стоящих зданиях, а также с физическими лицами, являющимися собственниками нежилых помещений в жилых домах и отдельно стоящих зданиях. В соответствии с п. 3.1 Порядка расчетов за услуги тепловодоснабжения и водоотведения в жилищном хозяйстве, утвержденном названным постановлением, при переходе теплоснабжающей организации на прямые расчеты с потребителями за услуги отопления и горячего водоснабжения расчеты между ресурсоснабжающей организацией и потребителям производится на условиях, установленных для расчетов между ресурсоснабжающей (т. е. энергоснабжающей - ВН.) и жилищной организациями. При этом ресурсоснабжающая организация обязана заключить «прямые договоры» на теплоснабжение с арендаторами, владельцами, собственниками нежилых помещений, а также юридическими лицами - арендаторами, владельцами, собственниками жилых помещений. В последнем случае

между жилищной и ресурсоснабжающей организациями заключается договор на «поставку» ресурсов для теплоснабжения нежилых помещений, занимаемых жилищной организацией под хозяйственные нужды, а также договор на информационное обеспечение (сведения о количестве проживающих, их прав на жилье и на льготы, на дополнительную площадь и т. п.).

Приведенные нормы не устанавливают обязанности заключения договоров с гражданами, проживающими в многоквартирных домах, обязанных вносить плату за потребляемое тепло, не предусмотрено заключение договоров и с гражданами - собственниками жилых домов, использующих получаемое тепло для удовлетворения собственных бытовых нужд. «Прямые» договоры предписывается заключать с собственниками, арендаторами, владельцами нежилых помещений, безотносительно к тому, являются ли они юридическими лицами или нет. Очевидно, что московское правительство исходило из того, что в большинстве случаев гражданами - владельцами отапливаемых нежилых помещений являются предприниматели. Из приведенных норм следует, что не заключается договор между жилищной организацией и ЭСО о снабжении теплом жилых домов. Граждан и теплоснабжающую организацию ничто не связывает помимо обязанности оплачивать тепловую энергию, подаваемую в жилые дома. Пример подтверждает отсутствие обязанности ЭСО заключить договор не

только с гражданами, проживающими в многоквартирных жилых домах, но и с гражданами - собственниками теплоэнергопринимающих устройств. Следует с пониманием отнестись к беспокойству гражданина «о том, кто же надлежащая сторона в договоре на получение тепловой энергии и с кем ему все-таки следует заключить договор? С одной стороны, решением суда ему отказано в иске о принуждении заключить договор с ГУП «Мосгортепло», а с другой стороны, он обязан платить деньги

426

именно в эту организацию».

Заключение договора с гражданином - собственником энергопринимающего [425] [426]

устройства, потребляющим энергию для удовлетворения собственных бытовых нужд, есть право энергоснабжающей организации, но и не её обязанность. Сказанное справедливо в отношении норм ГК, специальные правила могут предусматривать иное. Поэтому комментарий к ст. 540 ГК, в котором говорится, что в п. 1 этой статьи «определен момент заключения договора энергоснабжения со специальным субъектом - гражданином», что «предоставление гражданину возможности подключиться к присоединенной сети следует рассматривать как оферту, а его первое подключение к сети - как акцепт оферты»,[427] следует интерпретировать с учетом выводов настоящей работы. Стоит уточнить и суждение, высказанное на страницах иного комментария: «Для признания договора заключенным с гражданином, использующим энергию для бытового потребления, достаточно и в то же время необходимо фактическое подключение абонента в установленном порядке к присоединенной сети. ... установлены два способа заключения договора - путем совершения конклюдентных действий по подключению к сети или путем заключения письменного договора и подключения к сети»[428] Заключение письменного договора с гражданином-абонентом возможно, но не является обязательным. Заключение договора бытового энергоснабжения путем совершения конклюдентных действий невозможно, поскольку при первом фактическом присоединении гражданина к распределительной сети договор не заключается и не признается заключенным, а считается заключенным.

Вывод: фикция договора энергоснабжения порождает обязательство подавать энергию, подобное обязательству из соответствующего договора. Такое обязательство - квазиконтракт допустимо именовать договором. К отношениям, возникающим в связи с потреблением энергии гражданами (бытовыми потребителями), следует применять не только Правила предоставления коммунальных услуг гражданам 2006 г., но и положения ГК о договоре энергоснабжения, с учетом того, что эти обязательства аналогичны, подобны обязательствам из договора энергоснабжения. Изложенное особенно актуально в свете предписания, согласно которому при отсутствии у

собственников помещений в многоквартирном доме или собственником жилых домов договора, заключенного с исполнителем, собственники заключают договор о приобретении энергии, газа, воды непосредственно с ресурсоснабжающей

организацией (п. 7 Правил 2006 г.). В отсутствие письменных договоров между собственниками жилых помещений (жилых домов) и ресурсоснабжающими организациями (ЭСО, энергосбытовыми и электросетевыми компаниями) мы должны руководствоваться положением ГК о квазидоговоре, возникающем вследствие фактического присоединения потребителя к распределительной сети. Так, например, решением мирового судьи с нанимателей жилых помещений в доме муниципального жилого фонда была взыскана задолженность за потребленную ими электроэнергию, подаваемую энергосбытовой организацией на основании договора с жилищно- эксплутационной организацией, в соответствии с которым энергоснабжающая организация осуществляет энергоснабжение «абонента, а абонент осуществляет пользование электрической энергией для собственных нужд и осуществляет энергоснабжение населения».[429] При вынесении решения мировой судья руководствовался ГК, ЖК, Правилами предоставления коммунальных услуг гражданам, а также правовыми актами Свердловской области об установлении тарифов на электроэнергию, поставляемую населению, и социальных нормах потребления

электроэнергии.[430] Указания п. 7 Правил предоставления коммунальных услуг гражданам 2006 г. о том, что собственники жилых помещений вправе, но не обязаны заключать договоры энергоснабжения с ресурсоснабжающими организациями в случае отсутствия договоров с исполнителем коммунальных услуг, оставлены без внимания. Вероятно, при принятии решения мировой судья учитывал содержание письма Министерства регионального развития РФ от 20 марта 2007 г. № 4967-СК/07[431] Из содержания письма следует, что собственники жилых помещений являются абонентами в силу ст. 539 ГК РФ, а ресурсоснабжающая организация - энергоснабжающей, причем последняя не несет какой-либо ответственности за обслуживание внутридомовых инженерных систем, если договором между энергоснабжающей организацией и абонентом не предусмотрено иного. Представляется, что допускаемое практикой распространение положений ст. 539 ГК на отношения, возникающие в связи с подачей энергии в жилые помещения многоквартирных жилых домов по внутридомовым инженерным сетям оправдано лишь в случае отсутствия договоров потребителей с исполнителями коммунальных услуг, потому что ресурсоснабжающие, т. е. энергоснабжающие, организации не отвечают за эксплуатацию внутридомовых электрических сетей, качество электрической и тепловой энергии и т. п. Ее обязательства исполняются на границе присоединения сетей, входящих в состав общего имущества собственников помещений в многоквартирном доме или принадлежащих собственникам жилых домов, к сетям инженерно-технического обеспечения (распределительным сетям сетевых организаций). Поэтому квазиконтракт бытового энергоснабжения между гражданином - собственником (нанимателем) жилого помещения, не имеющим во владении энергопринимающих устройств, есть не более чем инструмент для сбора денежных средств с населения и не более того. В случае причинения ущерба собственникам жилых помещений энергоснабжающие организации должны отвечать по правилам о возмещении вреда (глава 59 ГК РФ), но не по нормам о договорной ответственности.

4. Фикции, создаваемые, правда, не законодателем, а судебными органами, известны и в механизме правового регулирования отношений, связанных с передачей, оплатой и потреблением электроэнергии между хозяйствующими субъектами. Исследователи правового регулирования снабжения энергией уже обращали внимание на обзор практики разрешения споров, связанных с заключением, изменением и расторжением договоров. В обзоре сказано: «Фактическое пользование потребителем услугами обязанной стороны следует считать в соответствии с п. 3 ст. 483 Гражданского кодекса Российской Федерации как акцепт абонентом оферты, предложенной стороной, оказывающей услуги (выполняющей работы). Поэтому

данные отношения должны рассматриваться как договорные» (курсив мой - ВН.). Ещё до издания обзора Л А. Куликова указала, что договорные отношения возникают в момент присоединения абонента к сетям ЭСО. Очевидно, что Л А Куликова писала

не о договоре-сделке. В ее высказывании говорится о договорных отношениях (обязательствах), возникающих в связи с подключением абонента к присоединенной сети и деятельностью энергосистемы по передаче энергии потребителю. Автор не сказал: «Договор заключается в момент присоединения абонента». В тексте написано: «договорные отношения возникают в момент присоединения...».

Акцент, таким образом, делается не на соглашении, а на присоединении к энергетической сети. В обзоре практики не сказано «договор заключен, так как фактическое пользование абонентом услугами обязанной стороны есть акцепт оферты, предложенной лицом, выполняющем услуги (работы)». Здесь говорится: фактическое пользование следует считать акцептом оферты, предложенной стороны, обязанной оказывать услуги (выполнять работу). Иными словами, фактическое получение энергии не является акцептом письменного предложения о заключении договора, но его следует рассматривать как акцепт. Составителям проекта обзора было очевидно, что никакого договора в этом случае нет. Поэтому они излагают рекомендацию следующим образом: «Данные отношения должны рассматриваться как договорные». Иными словами, эти отношения договорными не являются, но должны рассматриваться в качестве таковых. Создавая прецедент правоприменения, формулируя рекомендуемое правоположение, судьи прибегли к фикции, принимая за образец п. 1 ст. 540 ГК РФ.

«В интересах абонента, - свидетельствует П.В. Карповская, - подключение его к сетям нередко производится сразу после проверки готовности объектов к подаче энергии, т. е. до заключения договора»[432] [433] [434] В том случае, о котором говорит П.В. Карповская, договора энергоснабжения еще нет, а соответствующее обязательство уже есть. Оно устанавливается на основании предварительного согласования воли сторон будущего договора на отпуск и потребление энергии. Обязательство может возникнуть не только при правомерном присоединении к энергетической сети и предварительном согласии сторон будущего договора энергоснабжения, но даже из неправомерного действия потребителя, присоединившего свои энергоустановки к энергетической сети вне установленного порядка. В случаях, когда отключение такого «абонента» невозможно, например, по техническим причинам, ЭСО принимает меры к заключению договора с новым потребителем.[435] Согласие здесь возникает не в момент присоединения, а при его обнаружении, когда неправомерное присоединение не причиняет ущерба энергосистеме, и «недобросовестный абонент» изъявляет желание оплачивать электроэнергию.

Обязательства между энергосистемой и потребителем могут возникать не только вследствие заключения договора, но и по причине присоединения энергопринимающих устройств к сетям энергосистемы и потребления энергии. В случае присоединения гражданина обязательство-квазидоговор возникает в силу прямого указания закона. В случае присоединения юридического лица или предпринимателя обязательство возникает по причине предварительного согласия сторон на заключение договора в будущем в силу выработанного Президиумом ВАС РФ прецедента правоприменения. В обоих случаях обязательство подобно обязательству, порождаемому договором энергоснабжения, но не является таковым.

В хозяйственной (коммерческой) практике квазидоговорные отношения нередко именуют «фактическими договорными отношениями». Так, например, гарантирующий поставщик осуществлял отпуск электроэнергии энергосбытовой компании в период с января по май 2008 г. Договор, который должен был регулировать отношения сторон, в письменной форме подписан не был, так как не были своевременно урегулированы разногласия по его условиям. Ссылаясь на п. 2 приложения к информационному письму Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 5 мая 1997 г. № 14, п. 1 ст. 544 ГК, в согласно которому оплата электроэнергии производится за фактически принятое абонентом количество энергии в соответствии с данными учета энергии, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или соглашением сторон, п. 3 Обзора практики разрешения споров, связанных с договором энергоснабжения,

рекомендованного Президиумом в качестве образца правоприменения,[436] [437]

гарантирующий поставщик квалифицировал отношения, возникшие в связи с бездоговорным отпуском электроэнергии, как «фактические договорные отношения по купле-продаже электроэнергии», и потребовал от энергосбытовой компании оплаты «принятой» электроэнергии. В п. 3 Обзора практики разрешения споров, связанных с

договором энергоснабжения сказано, что отсутствие письменного договора не освобождает от обязанности оплатить стоимость потребленной электроэнергии. Отсутствие договора как единого документа лишь осложняет доказывание договора - сделки, но не свидетельствует об отсутствии соглашения отпускать и потреблять электроэнергию. Однако данное соглашение, наличие которого можно установить из согласованных действий сторон (направление энергосбытовой компанией в адрес гарантирующего поставщика отчётов о покупке электроэнергии, совместные акты снятия показаний приборов расчётного учета электроэнергии), совсем не свидетельствует о том, что между сторонами был заключен договор о покупке электроэнергии, поскольку к моменту рассмотрения спора не были согласованы разногласия по существенным условиям договора. Следовательно, существующие отношения между сторонами нельзя квалифицировать как договорные, данные обязательства следует рассматривать как обязательства, подобные договорным. Изложенные выше соображения немаловажны при изучении вопроса: о каком же договоре ведут разговор специалисты, когда пишут о договоре как о «правовой форме, опосредующей процессы потребления энергии», договоре как «способе оформлении отношений по отпуску и потреблению электроэнергии на розничном рынке», договоре, «возникающем в момент присоединения потребителя к сетям энергоснабжающей организации», договоре как «способе регулирования правоотношений по потреблению тепловой энергии».

Специальное указание о моменте заключения договора энергоснабжения в ГК отсутствует. Поэтому следует обратиться к общим нормам, регламентирующим порядок совершения сделок и их форму. Для заключения договора необходимо выражение

согласованной воли двух сторон (двухсторонняя сделка) либо трех и более сторон (многосторонняя сделка) (п. 3 ст. 154 ГК). Сделки между юридическими лицами заключаются в простой письменной форме (п. 1 ст. 161 ГК). Несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства.

Нельзя утверждать, что договор был заключен посредством совершения конклюдентных действий: присоединения потребителя к сетям (1), отпуском энергии потребителю (2), поскольку конклюдентные действия возможны лишь при заключении тех договоров, которые могут совершаться устно. В соответствии с п. 2 ст. 161 ГК простая письменная форма не требуется для сделок, которые могут быть совершены устно. Таковыми являются сделки и между юридическими лицами, а именно сделки во исполнение договора, заключенного в письменной форме (п. 3 ст. 159 ГК), а также сделки, исполняемые при самом их совершении (п. 2. ст. 159 ГК). Подача энергии потребителю сделкой не является, это очевидно. Нельзя сказать, что договор энергоснабжения исполняется при его совершении, так как исполнение носит не одномоментный, а непрерывный, длительный, бесперебойный характер.[438] Таким образом, договор энергоснабжения требует простой письменной формы, ее отсутствие осложняет доказывание общей согласованной воли сторон на отпуск и потребление энергии и вынуждает заинтересованную сторону приводить письменные и иные доказательства в подтверждение условий договора и факта его заключения.

Теплоснабжающая организация потребовала оплатить стоимость потребленной энергии. Ответчик возражал, ссылаясь на то, что он не является потребителем тепла, что подтверждает отсутствие у него договорных отношений с энергоснабжающей организацией. Кассационная инстанция иск удовлетворила по следующим основаниям. Ответчик - балансодержатель объектов жилого фонда, потреблявших тепло через установки, принадлежащие ответчику и непосредственно присоединенные к сетям энергоснабжающей организации. Энергосистема доказала потребление тепла объектами жилого фонда, кассационная инстанция признала требования истца обоснованными. «При изложенных обстоятельствах, - указано в обзоре судебной практики, - отсутствие письменного договора с владельцем тепловых сетей не освобождает ответчика от обязанности возместить стоимость энергии, потребленной указанными объектами», (курсив мой - ВН.).[439] Приведенный пример свидетельствует, в первую очередь, о нежелании ответчика оплачивать тепловую энергию, потребляемую жильцами, нести социальную нагрузку, терпеть обременения своего права на энергоустановку. Но сейчас важно сказать, что суд признал установленным, доказанным наличие договора энергоснабжения, пусть и не имеющего письменной формы. Подзаголовок к этому прецеденту в цитируемом обзоре звучит следующим образом: «Отсутствие договорных отношений с организацией, чьи теплопотребляющие установки присоединены к сетям энергоснабжающей организации, не освобождает потребителя от обязанности возместить стоимость отпущенной ему тепловой энергии». Само по себе, вне контекста казуса, редакция обнародованного правоположения сомнений не вызывает. Тот, кто «потребил» энергию, должен ее оплатить и в отсутствие договора, в соответствии с правилами главы 60 ГК об обязательствах, возникающих при неосновательном сбережении имущества. Но согласиться с тем, что отсутствует договор между энергосистемой и балансодержателем жилищного фонда, и взыскать плату за тепло на основании правил главы 60, означает согласиться с тем, что по своему обоюдному согласию стороны в любое время вправе прекратить отношения по передаче тепла в жилые дома. Балансодержателю жилищный фонд - одни затраты, а энергосистеме такой потребитель только хлопоты да убыток.

Конечно же, в приведенном примере получение тепла само по себе не свидетельствует о договоре между балансодержателем (потребителем) и

энергоснабжающей организацией. Помимо присоединения энергоустановок

балансодержателя к тепловым сетям энергосистемы (1), фактических действий по подаче и приему носителя тепла (горячей воды или пара) (2), суд учитывал и время, длительность отношений по отпуску и потреблению тепловой энергии (3). Трудно признать, что в течение длительного времени одна организация получала неправомерно тепловую энергию от энергоснабжающей организации без согласия последней, особенно если тепло требовалось для отопления жилых домов.

«Отбор газа нельзя признавать за конклюдентное действие, свидетельствующее об акцепте потребителя на заключение договора. Но если отбор газа (действие) сопряжен с другими деяниями (поведением), то вывод может быть иным», - пишет Е.В. Блинкова.[440] В тех случаях, о которых говорит ЕВ. Блинкова, речь идет в действительности не о заключении новых договоров, а об оформлении новыми документами изменений действующих договоров снабжения газом. И отбор газа после получения оферты может подтверждать, при определенных обстоятельствах, согласие на изменение договора на условиях, предложенных газораспределительной организацией. Но в целом суждение ЕВ. Блинковой можно использовать при формулировании следующего тезиса. Присоединение энергоустановки к

энергетической сети, получение энергии сами по себе не свидетельствуют о моменте заключения договора, но в совокупности с иными обстоятельствами, другими факторами, например временем, могут подтверждать наличие самого договора. Время в предложенной формулировке - не только длительность периода потребления энергии, но и время вынесения судебного решения - время, в котором мы живем, и время, в котором мы жили раньше.[441] Относительно связей между энергосистемой, потребителем - собственником распределительной сети, субабонентами, присоединенными к сети потребителя, и попыткам потребителей-абонентов изменить (или прекратить) эти связи В. Киселев говорит: «Отношения ... сложились в прежние времена на базе сооруженных энергетических сетей в условиях плановой социалистической экономики и были приняты всеми участниками как . данность, как

внешние условия хозяйственной деятельности, к тому же в то время

необременительные».[442] Договор на отпуск тепловой энергии, получаемой

балансодержателем для отопления жилых домов, заключался в те времена, когда от хозяйствующих субъектов не требовалось и формальной фиксации, оформления существующих между ними отношений, а платежи за тепло не обременяли организацию, эксплуатировавшую жилой фонд. Подписанный документ, если он и был, в энергоснабжающей организации могли «потерять», а в организации - владельце энергопринимающего устройства просто спрятать. Эти обстоятельства, взятые в совокупности, и позволили суду считать, что договор существует в отсутствие подтверждающих документов.

Мы не можем признать потребление энергии неправомерным, если договор (как документ) на ее отпуск и потребление отсутствует, но энергоустановка потребителя присоединена к энергетическим сетям в установленном порядке, энергия подается и принимается по согласию между абонентом и энергоснабжающей организацией.

Потребленная энергия должна быть оплачена. Механизированная колонна отказывалась заключить с энергоснабжающей организацией договор на потребление тепловой энергии, хотя использовала ее для отопления жилых домов, балансодержателем которых являлась, (т. е. осуществляла их техническую эксплуатацию - В.Н.). Иск о взыскании стоимости потребленной энергии, процентов за пользование чужими денежными средствами был удовлетворен. В заседании был установлен факт потребления энергии, принято во внимание, что в соответствии с п. 3 Постановления Правительства РФ от 8 апреля 1994 № 307,[443] действовавшего на момент возникновения спорных отношений, теплоснабжающая организация не вправе была прекратить отпуск тепловой энергии, так как тепло подавалось в жилые дома. Пункт 3 указанного постановления запрещал ограничение и прекращение отпуска топливно-энергетических ресурсов, предназначенных для объектов жилищно-коммунального хозяйства, предприятий и организаций социального и культурно-бытового назначения, населения, предприятий и организаций системы Минобороны, специальных научноисследовательских центров и предприятий других отраслей по перечням, утверждаемым специально уполномоченным органом - Федеральной энергетической комиссией (упразднена в связи с проведением административной реформы). В настоящее время этот запрет отменен.[444] Для нас отмененный пункт постановления Правительства интересен тем, что в течение некоторого времени действовала норма, запрещавшая прекращать подачу энергии (электричества и тепла) отдельным категориям потребителей, даже в случае отсутствия или задержки платежей. Конечно, запрет действовал лишь на тех лиц, имевших долги, что потребляли энергоресурсы правомерно, по основанию, предусмотренному законом. Что это за основание, если, как следует из приведенного примера, механизированная колонна отказывалась от заключения договора теплоснабжения? Какой иск был предъявлен энергоснабжающей организацией: иск об исполнении обязательства в натуре (реальном исполнении денежного обязательства) или иск о взыскании неосновательно сбереженных денежных средств? Иск о реальном исполнении денежного обязательства мог основываться на договоре, действовавшем к моменту отказа мехколонны заключить новый договор. (На самом деле речь идет в этом случае не о заключении «нового» договора, а об изменении действующего). Основанием требования о взыскании неосновательно сбереженных денежных средств выступает сам факт подачи энергии на энергопринимающие устройства и ее использование абонентом, в данном случае для отопления жилых домов, без предусмотренных законом, иным правовым актом, сделкой юридических фактов. Прецедент правоприменения, рекомендованный Президиумом ВАС РФ для использования на практике нуждается в толковании. Ведь в нем не сказано, какие нормы выступили объектом судебного толкования, отсутствует формулировка большой посылки юридического силлогизма, решение которого привело к результату, изложенному в обзоре судебной практики. Не сомневаясь в правильности анализируемого постановления, все же укажем на небольшую неточность в тексте прецедента: некорректно говорить о том, что в момент возникновения спорных отношений действовал п. 3 постановления Правительства РФ от 8 апреля 1994 № 307.

Спорные отношения, т. е. отношения между мехколонной (балансодержателем жилищного фонда) и энергетическим предприятием, существующие в связи с необходимостью отапливать жилые дома, возникли в тот период, когда вообще не возникало проблем с оплатой тепла и содержанием жилого фонда. Запрет прекращать или ограничивать подачу тепла в здание действовал в момент возникновения спора, в момент отказа балансодержателя оплачивать тепловую энергию, получаемую им для жилых домов, в момент отказа балансодержателя заключить договор теплоснабжения (оформить существующие отношения документально, зафиксировать их договором- документом).

Во всяком случае, мы можем считать установленными следующие обстоятельства: механизированная колонна не видит экономического смысла тратить средства на содержание жилищного фонда, не желает заключать договор теплоснабжения (1); тепловая энергия для отопления жилых домов подается энергоснабжающей организацией на теплоприемники механизированной колонны (2); договор как документ отсутствует (3); прекратить подачу теплоносителя (горячей воды) энергоснабжающая организация не вправе, поскольку энергия поступает в жилые дома, используется для удовлетворения нужд населения в тепле (4). На каком основании подается тепло, в отсутствие договора? Некорректно утверждать, что таких оснований нет, что существует лишь обязательства платить за тепловую энергию в соответствии с правилами о неосновательном обогащении. Когда нет оснований, энергоснабжающая организация просто прекращает отапливать объект, требующий тепла.

Таким образом, на отдельных участках хозяйственной жизни мы можем наблюдать случаи, когда энергоснабжающая организация не вправе прекратить подачу энергии и в тех случаях, когда отсутствует соответствующий договор. В то время как в других ситуациях, прекращение подачи энергии признается судебными органами правомерным. Резюмируем: отсутствие договора энергоснабжения либо недоказанность его заключения при определенных обстоятельствах не могут рассматриваться как основания для прекращения подачи электрической или тепловой энергии.

В настоящее время действует Постановление Правительства РФ от 29 мая 2002 г. № 364. Постановлением установлены особые условия подачи электрической и тепловой

энергии, ее оплаты, обязательные для включения в договор энергоснабжения, заключаемый с финансируемыми за счет средств федерального бюджета организациями, обеспечивающими безопасность государства.445 Согласно п. 1 названного постановления организациями, «обеспечивающими безопасность

государства», являются воинские части, учреждения, предприятия и организации федеральных органов исполнительной власти, в которых предусмотрена военная служба, а также предприятия, учреждения и организации уголовно-исполнительной системы и государственной противопожарной службы. В договоры с такими организациями в обязательном порядке надлежит включать условие о том, что энергоснабжающая организация обязуется не производить ограничение подачи электрической и тепловой энергии потребителю в пределах установленных ему главным распорядителем средств федерального бюджета лимитов бюджетных обязательств в случае несвоевременного поступления платежей на его счета. Это условие является существенным. Предположим, что в договор энергоснабжения «организации, обеспечивающей безопасность государства» включить приведенное условие

«позабыли». Ведь сегодня, как пишет профессор ВВ. Витрянский: «Отношения по приобретению потребителями электрической энергии на розничных рынках оформляются путем заключения последними договоров купли-продажи, а также договоров поставки электрической энергии»446 [выделено авт., курсив мой - В.Н)] Следовательно, энергоснабжающая организация и воинская часть могут оформить отношения по приобретению электроэнергии договором купли-продажи или договором поставки. А в Постановлении Правительства РФ от 29 мая 2002 № 364 нет упоминания о договорах поставки электроэнергии. Ничего не сказано там и о договорах купли- продажи электрической энергии. Стало быть, можно и не предусматривать запрет на прекращение подачи электроэнергии в договоре с воинской частью потому, что мы заключаем договор поставки электроэнергии, а не договор энергоснабжения. И подчиняем его исполнение иному правовому режиму, правилам закона о поставках [445] [446]

товаров, а не правилам ГК об энергоснабжении и Постановления Правительства от 29 мая 2002 г. № 364. Именно таков может быть ход рассуждений работника энергосистемы, готовящего проект договора с последующим направлением оферты в воинскую часть.

Правительство РФ не установило прямой запрет прекращать подачу электроэнергии организациям, обеспечивающим безопасность государства. Оно предписало включать условие о запрете в договор. Это предписание обязательно для исполнения. Запрет прекращения подачи электроэнергии учреждениям уголовно

исполнительной системы, другим организациям, есть не обычное, а существенное условие договора. Суд, выяснив, что стороны оформили свои отношения договором поставки электроэнергии, примет во внимание не его наименование, а суть отношений, регулируемых договором. В Постановлении Пленума ВАС РФ от 22 октября 1997 № 18 сказано: «Квалифицируя правоотношения участников спора, судам необходимо исходить из признаков договора поставки, предусмотренных статьей 506 Кодекса, независимо от наименования договора, названия его сторон либо обозначения способа передачи товара в тексте документа» (абз. 1 п. 5)[447] Это правоположение относится не только к договору поставки. Его допустимо применять и при квалификации иных договоров. В нашем случае, анализируя договор поставки электрической энергии между энергосистемой и организацией, обеспечивающей безопасность государства, суд установит, что «поставка», т. е. подача электроэнергии осуществляется через присоединенную сеть. И придет к выводу, что речь идет не о договоре поставки или купли- продажи электроэнергии, а о договоре энергоснабжения, документе, в тексте которого или в отдельном приложении к нему не зафиксировано условие о запрете прекращать подачу электроэнергии. Поскольку запрет является существенным, а не обычным условием, суд может прийти к выводу о том, что договор энергоснабжения не заключен. Означает ли это, что в период «действия» этого договора, в период между моментом его подписания и вплоть до вынесения судебного решения, энергосистема была вправе ограничивать, прекращать подачу электроэнергии воинской части, следственному изолятору, исправительно-трудовому учреждению?

5. Правоотношение, возникающее при присоединении будущего абонента к энергетической сети и существующее до момента заключения договора, не

исчерпывается обязанностью потребителя оплачивать энергию. Его элементом является право контроля энергоснабжающей организации над техническим состоянием и надлежащей эксплуатацией энергопринимающих устройств, приборами учета, энергетическими сетями потребителя.

Право контроля энергоснабжающей организации, не является административным (властным) полномочием, а основывается на договоре (НИ. Клейн).[448] Реализация этого права возможна при наличии согласия абонента, зафиксированного в договоре энергоснабжения. Имеет ли энергосистема право на соответствующий иск, если из содержания (условий) договора следует, что он не заключен? Можно ли контролировать техническое состояние энергоприемников потребителя в отсутствие договора при содействии судебного пристава-исполнителя? ВВ. Витрянский указывает, что данное право существует у энергоснабжающей организации уже в период, предшествующий заключению договора: «Они [т. е. энергоснабжающие организации - В.Н.] имеют право контролировать, имеют право не заключать договор энергоснабжения, если энергоустановки и сети абонента не соответствуют существующим требованиям»[449] Право контроля и право на отказ от заключения договора есть различные субъективные права энергосистемы. Право на отказ от заключения договора может быть реализовано после осуществления права контроля, когда зафиксирован факт неисправности оборудования будущего абонента. Безусловно, права профессор Н.И. Клейн, когда говорит о договоре как об основании возникновения права контроля энергосистемы над энергетическим хозяйством потребителя. Но в одних случаях Н.И. Клейн имеет в виду договор уже заключенный, а в других речь идет о том договоре, который возникнет в будущем. До его возникновения право контроля существует в связи с наличием квазидоговора - предварительного согласия сторон на заключение договора в будущем в

сочетании с имеющим место потреблением электричества и тепла уже в момент достижения «договоренности».

В период действия договора энергоснабжения право энергосистемы контролировать техническое состояние сетей и энергоприемников абонента является элементом обязательственного правоотношения и основывается на договоре - сделке. Этому праву корреспондирует обязанность абонента обеспечивать безопасность эксплуатации находящихся в его ведении энергетических сетей и исправность используемых им приборов и оборудования, связанного с потреблением энергии. Но разве эта обязанность не имеет абсолютного характера? Ее абсолютный характер очевиден. Ее неисполнение в любой момент может влечь за собой иск о возмещении вреда, административную или уголовную ответственность, и даже бунт, народное возмущение (трансформаторная будка, в которой погибли подростки - правонарушители, стала поводом для беспорядков во Франции).[450] Но право

контролировать энергохозяйство абонента является элементом относительного правоотношения между потребителем и энергоснабжающей организацией, существующего до заключения договора. Таким образом, слова Н.И. Клейн нуждаются в правильном понимании, в правильной интерпретации. Закон четко акцентирует внимание на обязанности абонента обеспечивать безопасность эксплуатации находящихся в его ведении энергетических сетей и исправность используемых им приборов и оборудования (п. 1 ст. 539, п. п. 1, 3 ст. 543 ГК РФ; п. 1 ст. 482, п.п. 1, 3,4 ст. 487 ГК Республики Казахстан). В п. 4 ст. 487 ГК Республики Казахстан прямо зафиксировано: «Абонент обязан допускать работников энергоснабжающих

организаций к приборам для контроля технического состояния и безопасности эксплуатируемых энергетических сетей, приборов и оборудования. Порядок осуществления контроля за их соблюдением определяется законодательством». По казахстанскому гражданскому праву приведенная норма является обычным, а не существенным условием. Она действует непосредственно, даже не будучи включенной в текст договора - документа. Договор, в котором отсутствует такое условие, незаключенным не является.

Несколько иначе изложены соответствующие нормы в ГК Республики Беларусь: «Требования к техническому состоянию и эксплуатации энергетических сетей, приборов и оборудования, а также порядок осуществления контроля за их соблюдением определяются законодательством и принятыми в соответствии с ним актами республиканских органов государственного управления» (п. 3 ст. 514). Несмотря на то, что правило содержится в статье, именуемой «Обязанности покупателя по содержанию и эксплуатации сетей, приборов и оборудования», оно адресовано не только покупателям энергии (абонентам), но и любым законным владельцам электрических и тепловых сетей, включая энергоснабжающие (энергосетевые) организации. Обязанность содержать энергетические сети в рабочем состоянии, эксплуатировать их надлежащим образом есть обязанность любого собственника данного имущества или иного законного владельца. Аналогично следует изложить соответствующее правило и в российском федеральном законе или ином правовом акте. При этом право контроля должно быть предоставлено и потребителям, заключившим договор с энергоснабжающей организацией. Лицам, потребляющим энергию без договора, в отношении которых «считается», что они заключили договор, либо на основании согласия

энергоснабжающей организации, права контроля предоставлять не следует.

Законодательство не предоставляет абоненту права контролировать безопасность энергетических сетей, принадлежащих энергосистеме. Право контроля, будучи односторонним, а не взаимным, выглядит анахронизмом. Какова его природа, что является основанием его возникновения? Будучи связанным с договором, существующим благодаря договору, основанному на договоре, право контроля тем не менее возникает не вследствие заключения договора, а по причине его возможного заключения. Юридическим (фактическим) составом, фактом, порождающим право контроля энергоснабжающей организации над техническим состоянием и безопасностью энергетических сетей и оборудования абонента, является присоединение энергопринимающих устройств потребителя к энергетическим сетям и потребление электричества или тепла с согласия энергоснабжающей организации.

Следовательно, право контроля энергосистемы за безопасностью и состоянием энергопринимающих устройств, сетей и оборудования, существующее до заключения договора энергоснабжения, подтверждает тезис о существовании обязательства энергоснабжения, опосредующего фактическую подачу энергии до возникновения соответствующего договора.

6. Согласно п. 4 ст. 539 ГК РФ к отношениям по договору снабжения электрической энергией правила § 6 ст. 539 ГК применяются, если законом или иными правовыми актами не установлено иное.[451] Это положение, как пишет В.И. Верзаков, «разрешает вопрос о соотношении специальных норм, регулирующих

электроснабжение и правил ГК: именно специальные нормы приобретают основное значение, а правила ГК действуют лишь в том случае, если специальные нормы отсутствуют»[452] Указанную позицию разделяет и административная,[453] и судебная практика. Другими словами, необходимо проверить, подтверждается ли тезис о фикции договора энергоснабжения бытового потребителя (п. 1 ст. 540 ГК РФ) иными законами и подзаконными правовыми актами. Федеральные законы об электроэнергетике от 26 марта 2003 г. № 35-ФЗ и № 36-ФЗ содержат так называемые «рамочные нормы», правила - «скелеты», которые не могут работать, применяться вне развитой системы подзаконных актов, принимаемых Правительством РФ. Одним из таких актов являются Правила функционирования розничных рынков электрической энергии в переходный период реформирования электроэнергетики.[454] На первый взгляд, Правила опровергают вывод о том, что отношения между гражданином, использующим электроэнергию для бытового потребления, и энергоснабжающей (энергосбытовой) организацией,

возникают не из договора, а из фактических обстоятельств, с которыми закон связывает возникновение обязательств, подобных договорным. Так в п. 64 Правил розничных рынков электроэнергии сказано, что действие договора энергоснабжения с гражданином-потребителем не может ставиться в зависимость от заключения или незаключения договора в письменной форме. Таким образом, согласно Правилам, отсутствие подписанного договора, договора в письменной форме, договора - документа не означает отсутствия договора как соглашения сторон и как правоотношения. В п. 64 Правил розничных рынков говорится, что наличие заключенного с гражданином - потребителем договора подтверждается документом об оплате гражданином потребленной им электрической энергии, в котором указаны наименование и платежные реквизиты гарантирующего поставщика, осуществляющего энергоснабжение данного потребителя. Однако здесь же, в п. 64 Правил говорится о том, что договор с гарантирующим поставщиком считается заключенным с даты, соответствующей началу периода, за который гражданином -потребителем произведена первая оплата электрической энергии данному гарантирующему поставщику. Другими словами, при формулировании положений о «заключении» договора энергоснабжения бытового потребителя законодатель не избежал такого приема юридической техники как фикция, на использование которого указывают слова «договор считается заключенным», несмотря на то, что в этом же п. 64 Правил функционирования розничных рынков он исходит из того, что договор все-таки заключается как в устной, так и в письменной форме.

Если в соответствии с п. 1 ст. 540 ГК РФ договор снабжения электрической энергией гражданина считается заключенным с момента первого фактического подключения абонента в установленном порядке к присоединенной сети, то согласно п. 64 Правил функционирования розничных рынков, договор энергоснабжения бытового потребителя считается заключенным с начала периода, за который гражданином произведена первая оплата электроэнергии данному гарантирующему поставщику. В части 2 п. 64 Правил говорится, что в случае отсутствия первой оплаты электроэнергии гражданином гарантирующему поставщику или выявления факта потребления электроэнергии до начала расчетного периода, за который гражданином произведена первая оплата, задолженность такого гражданина перед гарантирующим поставщиком исчисляется с даты технологического присоединения его энергопринимающего устройства к электрической сети в зоне деятельности гарантирующего поставщика или

даты присвоения статуса гарантирующего поставщика соответствующей организации (в зависимости от того, какая дата наступит позднее). Анализ приведенных норм показывает, что гражданин -потребитель может вовсе не желать заключения договора с гарантирующим поставщиком электроэнергии, однако обязанность оплачивать электроэнергию, потребляемую им из электрических сетей в зоне деятельности гарантирующего поставщика, возникает в момент присоединения его

энергопринимающих устройств к сети. Если энергопринимающие устройства гражданина были присоединены к электрической сети до момента присвоения энергосбытовой организации статуса гарантирующего поставщика, обязанность оплачивать электроэнергию возникает у гражданина - потребителя с момента присвоения организации - получателю денежных средств статуса гарантирующего поставщика.

Обязанности гражданина-потребителя оплачивать получаемую им

электроэнергию из электрических сетей гарантирующему поставщику корреспондирует встречная обязанность гарантирующего поставщика обеспечить подачу электроэнергии гражданину в необходимом ему количестве (п. 73 Правил розничных рынков электроэнергии) и надлежащего качества, соответствующего требованиям технических регламентов и иным обязательным требованиям (п. 65 Правил).

Согласно Правилам розничных рынков электроэнергии гражданин вправе требовать заключения договора снабжения электрической энергией в письменной форме. В соответствии с частью 2 п. 62 Правил гражданин, намеревающийся заключить договор купли-продажи электрической энергии для бытового потребления, направляет гарантирующему поставщику заявку о заключении соответствующего договора с приложением имеющихся у него документов, подтверждающих наличие технических условий для заключения договора (подтверждение присоединения к электрической сети в установленном порядке, обеспечение учета электроэнергии, надлежащее техническое состояние энергопринимающих устройств). При отсутствии (недостатке) документов наличие таких условий проверяется гарантирующим поставщиком самостоятельно. Заявка о заключении договора должна содержать планируемый объем потребления. По смыслу п. 62 и п. 64 Правил функционирования розничных рынков электроэнергии отказ энергоснабжающей организации - гарантирующего поставщика от заключения договора в письменной форме не означает, что договор не заключен. В этом случае договор считается заключенным. Если принадлежащие гражданину объекты, используемые им для бытовых нужд, подключены к электрической сети до приобретения энергосбытовой организацией статуса гарантирующего поставщика, считается, что договор заключен с момента приобретения такой организацией соответствующего статуса. При таком способе гражданин не совершает каких-либо конклюдентных действий, направленных на заключение договора, и может вообще не потреблять электроэнергию, тем не менее между гарантирующим поставщиком и гражданином возникают правоотношения, в которых энергоснабжающая организация обязана обеспечивать в сети необходимый уровень напряжения так, чтобы гражданин в любой момент мог начать потребление электроэнергии надлежащего качества и в необходимом ему количестве. Если гражданин только намеревается подключить энергопринимающее устройство к электрической сети, то его воля направлена не на заключение договора энергоснабжения, а на присоединение к электрической сети для получения возможности последующего приобретения электроэнергии. Нельзя утверждать, что желание гражданина заключить договор энергоснабжения следует из его фактических (конклюдентных) действий, потому что присоединение к электрической сети в установленном порядке опосредуется договором на осуществление технологического присоединения энергопринимающих устройств физического лица к электрическим сетям. В заявке гражданина на технологическое присоединение выражена его воля, адресованная сетевой организации, а не гарантирующему поставщику. Таким образом, Правила функционирования розничных рынков электрической энергии в переходный период реформирования электроэнергетики и Правила технологического присоединения энергопринимающих устройств (энергетических установок) юридических и физических лиц к электрическим сетям 2007 г. не дают оснований полагать, что договор снабжения электроэнергией бытового потребителя заключается посредством совершения конклюдентных действий. Другими словами, трудно согласиться с авторами, полагающими: «Для абонента - гражданина установлен иной способ заключения договора энергоснабжения, а именно путем

.... 455

совершения конклюдентных действии по подключению к присоединенной сети», не

только с позиций ГК РФ, но и в ракурсе Правил функционирования розничных рынков электрической энергии.

В соответствии с Правилами розничных рынков электроэнергетики обязательство снабжения электроэнергией потребителя (гражданина) является квазидоговором

(квазиконтрактом), возникающим не из соглашения между гарантирующим поставщиком и физическим лицом, а из фактического обстоятельства - соединения энергопринимающего устройства гражданина с электрической сетью в зоне деятельности гарантирующего поставщика. Согласно Правилам розничных рынков электроэнергии подписание договора энергоснабжения с гарантирующим поставщиком является правом, а не обязанностью гражданина. Если энергопринимающие устройства гражданина присоединены к электрической сети до приобретения продавцом электроэнергии статуса гарантирующего поставщика, квазидоговор энергоснабжения возникает в момент приобретения статуса. Специальное указание о том, что обязательства по энергоснабжению возникают также после приобретения гражданином объекта, потребляющего электроэнергию (домовладение, гараж и т. п.), в Правилах отсутствует.

Несмотря на то, что Правила розничных рынков электроэнергии используют конструкцию квазидоговора продажи электроэнергии гражданину-потребителю как основную правовую форму, опосредующую снабжение электроэнергией граждан, Правилами предусмотрена и конструкция «полноценного» договора бытового энергоснабжения. Заключение такого договора возможно как по инициативе потребителя, воля которого выражена в заявке, направляемой гарантирующему поставщику, так и по инициативе гарантирующего поставщика. В последнем случае, гарантирующий поставщик наряду с информацией о реквизитах, необходимых для оплаты электроэнергии, предлагает подписать договор энергоснабжения граждан- потребителей, примерные условия которого утверждены Правилами (п. 64). В случае подписания договора как единого документа квазиконтракт продажи электроэнергии трансформируется в «полноценный» договор, который, если это предусмотрено самим [455]

договором, не прекращает своего действия после утраты энергосбытовой организацией статуса гарантирующего поставщика (п. 64). В связи с этим организациям, подтвердившим статус гарантирующих поставщиков электроэнергии в соответствии с п. 36 Правил розничных рынков, но опасающимся его утратить по основаниям, установленным законодательством, следует рекомендовать стремиться к заключению договоров с гражданами-потребителями в письменной форме. Так, например,

Республиканской службой по тарифам Республики Марий Эл издано постановление о лишении статуса гарантирующего поставщика ОАО «Роскоммунэнерго» в части деятельности филиала «Йошкар-Ола Энергосбыт».[456] [457] Наличие письменных договоров энергоснабжения с потребителями -гражданами позволило бы энергосбытовой компании частично сохранить рынок сбыта электроэнергии на территории Йошкар- Олы. Деятельность энергосбытовых компаний, осуществляющих продажу электроэнергии гражданам -потребителям, подлежит государственному регулированию так же, как и деятельность гарантирующих поставщиков. Таким образом, энергосбытовой организации достаточно иметь несколько письменных договоров энергоснабжения объектов, эксплуатируемых гражданами в личных целях, чтобы претендовать на установление тарифов на покупку и продажу электроэнергии (п. 106 Правил, п. 29. 2. Методических указаний по расчету регулируемых тарифов и цен на

457

электрическую (тепловую) энергию на розничном (потребительском) рынке).

7. Отграничение вещных прав от обязательственных, как известно, на логических критериях не основывается. [458] Отличие между ними заключается в том, что ограниченные вещные права (обременения) обладают свойством следования за вещью, в силу которого обременения не прекращаются при переходе права собственности на объект к другому лицу. Обременения могут быть как активного, так и пассивного

типа.[459] Последние характеризуются тем, что управомоченный вправе совершать действия по отношению к чужому имуществу, собственник которого вынужден их претерпевать. Таковыми вещными обременениями являются, например, сервитуты. Обременения активного типа предоставляют управомоченному лицу требовать от собственника совершения действий в свою пользу. Такие обременения практически не отличаются от обязательственных прав, которые также могут наделяться законодателем свойством следования. Так, например, согласно п. 1 ст. 617 ГК арендатор продолжает пользоваться чужим имуществом при переходе права собственности на данное имущество от первоначального арендодателя к другому лицу. Согласно позиции Конституционного Суда РФ вопрос о правильности толкования судебными и иными правоприменительными органами понятия «обязательства» и о возможности отнесения его к числу «обременений» к компетенции данного суда не относится,[460] что свидетельствует об отсутствии четких критериев, позволяющих объективно отграничить вещные обременения от обязательств. Во многих случаях, за исключением права собственности (хозяйственного ведения, оперативного управления), квалификация права требования как вещного или обязательственного полностью зависит от произвола законодателя. Об этом, например, хорошо свидетельствовал германский знаток пандектов Ю. Барон, рассказывая об иррегулярных сервитутах: «Прежде эти права не считали сервитутами, а видели в них лишь обязательственные правомочия, теперь господствующее мнение признает их личными сервитутами»[461] Этим и объясняется правило, согласно которому право может быть позиционировано в качестве вещного только в ГК или ином федеральном законе (ст. 216 ГК РФ). Согласно Концепции развития гражданского законодательства (одобрена 7 октября 2009 решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства), перечень вещных прав, содержащийся в ГК, должен носить

исчерпывающий характер. Концепция предусматривает существование так называемых коммунальных сервитутов, однако не раскрывает их содержания, предусматривая лишь общую обязанность всех сервитуариев оплачивать пользование сервитутом. [462]

Очевидно, что субъектами коммунальных сервитутов могут быть лишь собственники домовладений и жилых помещений в многоквартирных домах. Концепция не предполагает наделения собственников других объектов правом, аналогичным германскому промышленному «реалласту» (die IndustrLereallast). Специалисты сомневаются даже в возможности установления в российском праве отопительного «реалласта» в виде обременения поставщиков электро - , теплоэнергии, газа в пользу потребителей - владельцев жилья с возможностью последних удовлетворять свои требования путем принудительного взыскания.[463] Следует сказать, что гипотетически обременяться должны не «поставщики» энергии, а сами

энергетические сети и другие объекты, предназначенные для выработки, передачи и распределения среди потребителей энергетических ресурсов. Обременение послужило бы обеспечением использования энергетических объектов в соответствии с их назначением. Поскольку трудно предположить, что будет учтено предложение об издании специального законодательного предписания о вещных правах потребителей на объекты электроэнергетики, следует при отсутствии договора руководствоваться выработанным судами правоположением о потреблении энергии на основании квазидоговора (квазиконтракта).[464] Отсюда возникает необходимость отдельно

остановится на общем определении этого понятия.

8. В известных нам римских учебных пособиях можно встретить попытки дать общее определение понятия обязательства - квазиконтракта. Но при этом встречаем всего-навсего перечисление всех существующих исков (обязательств, квазиконтрактов), которые даются потерпевшему. Изредка встречаются замечания общего характера: «Сей вид обязательства, по-видимому, не происходит из договора, так как тот, кто дает в намерении заплатить, скорее хочет прекратить обязательственное отношение, чем заключить». Так говорит Гай об иске против лица, получившего вещь безосновательно (Институции, Ш, 91),[465] примечая, что могут существовать иски, не основанные на договоре. В Дигестах Юстиниана перечисляются в отрывке из позднего сочинения Гая все квазиконтракты: negotiomm gestio, tutela, legatum per damnationem, legatum sinendi modo (завещательные отказы, порождающие обязательства).[466] Понятие квазиконтракта

- обязательства как бы из контракта - вводится только в Институциях Юстиниана - отмечает профессор Д.В. Дождев[467] Здесь же к названным конструкциям («фигурам» - Д.В. Дождев), впервые прибавляется общая собственность без товарищества [случайное сообщество - В. Н.][468] Институции Юстианиана - элементарный учебник, вводное пособие, руководство для приступающих к изучению Дигест. Вместе с тем это и источник права. Наряду с известными ранее нормами в институциях зафиксированы и новые формулы, например, случайное сообщество. «Мы внимательно их просмотрели,

- объявляет божественный Юстиниан, - и даровали им полную силу наших

императорских постановлений»[469] Обязательство, возникающее из квазиконтракта, здесь определяется следующей формулировкой: «Теперь мы перейдем к рассмотрению тех обязательств, которые считаются возникающими собственно не из договоров, но которые, по видимому, возникают из квази-договора, так они получают свое бытие не из правонарушения» (Ш. XXVII).[470] [471]

Французский Гражданский кодекс (Gbde civil) воспринял римскую систему источников обязательств (контракт, квазиконтракт, деликт, квазиделикт) и воспроизвел ее с некоторыми изменениями. Code civil подразделяет обязательства по основанию их возникновения на две группы: 1) договоры (ст. 1101); 2) возникающие без соглашений, вне договора. К числу последних относятся обязательства, возникающие из деликта, квазиделикта, квазидоговора и закона. Квазидоговор определяется следующим

образом: «Квазидоговорами являются совершаемые исключительно по собственному

побуждению действия человека, из которых вытекает какое-либо обязательство перед третьим лицом, и иногда взаимное обязательство обеих сторон» (ст. 1371). Другими словами, законодатель Франции подразделяет квазиконтракты на действия, порождающие обязанность кого-либо в пользу управомоченного лица, и действия, порождающее обязательство, в котором стороны одновременно выступают по отношению друг к другу в качестве должника и кредитора (взаимное обязательство). «Квази-контракт, - писал Евгений Годэмэ, - бывает то синаллагматический, то односторонний, смотря по тому, производит ли он взаимные обязательства, или только одно обязательство». Как мы помним, на практике, да и в литературе, обязательство между потребителем энергии и энергоснабжающей организацией, не оформленное договором, рассматривается как одностороннее, т.е. отношение, в котором энергоснабжающая организация обладает лишь правом требовать плату за потребляемую энергию и не несет каких-либо обязанностей в пользу потребителя. Но такое обязательство (из неосновательного обогащения) есть лишь один из видов известных нам квазиконтрактов. Квазиконтракт может порождать и взаимные обязательства сторон, таковым, как мы помним, является ведение чужих дел без поручения. Negotiorum gestio посвящены все статьи Code civil о квазидоговорах, за исключением статьи, содержащей дефиницию самого квазидоговора. Обязательство negotiorum gestio характеризуется в ст. 1372 ГК Франции таким образом: «Если кто-

либо добровольно ведет дела другого, независимо от того, знает ли собственник о ведении дела или нет, то тот, кто ведет дела, заключает молчаливое обязательство продолжать ведение дела, которое он начал, и довести его до времени, когда собственник будет сам заботиться о своих делах; он должен равным образом взять на себя все то, что связано с этим делом (все обязательства). Он подчиняется всем обязанностям, которые возникли бы, если бы прямо существовало поручение, которое ему дал собственник». Из легальных дефиниций следует, что по французскому гражданскому праву negotiorum gestio как вид квазиконтракта представляет собой молчаливое обязательство. Ведение чужих дел без поручения есть действия, совершаемые исключительно по собственному побуждению тестера. Приступив к совершению действий, гестор подчиняется всем [472]

обязанностям, которые бы возникли, как если бы существовал договор с хозяином. Другими словами правовой режим деятельности гестора совпадает с правовым режимом деятельности агента, поверенного, имеющего договор с собственником, само собой разумеется, с изъятиями и особенностями, установленными главой I раздела IV ФГК. Можно даже говорить о том, что правила ст. ст. 1372-1381 ФГК о ведении чужих дел без поручения являются специальными правилами по отношению к нормам ст. ст. 19842010, где расположены правила о поручении. В ГК РФ предписания о negotiorum gestio следуют за обязательствами, возникающими из договора поручения. Договор есть единственное, что отграничивает negotiorum gestio от mandatum, ибо в основе поручения всегда лежит договор, в то время как negotiorum gestio возникает в отсутствие договора. «Это должны быть действия без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия лица, в интересах которого эти действия совершаются. В противном случае на них распространяются не правила гл. 50, - пишет профессор В.Ф. Яковлев, - а правила договора, которыми эти действия опосредуются (договоры подряда, оказания услуг, хранения, поручения и др.)». Отсюда следует, что всякий раз, когда поверенный не в

состоянии доказать, что совершал какие-то действия в интересах собственника по его поручению, не может представить доверенности, иных документов и т. д., он вправе защищать свои интересы иском о возмещении расходов или иного реального ущерба, понесенного при исполнении поручения. И, кроме того, гестор в соответствии с правилами ст. 50 ГК РФ вправе предъявлять к хозяину иски по нормам об обязательствах из договора подряда, возмездного оказания услуг, и т. д., как будто бы существует или существовал договор. Следовательно, трактовка квазидоговора в дефиниции,

зафиксированной в Code civil, как действий, совершаемых исключительно по собственному побуждению человека (гестора), обозначает всего лишь, что «человек», т. е. лицо, не может доказать допустимым образом, что они были совершены во исполнение договора. При этом не имеет значения с формально-юридической стороны, был ли на самом деле заключен договор или нет, поскольку то, что не доказано, не является юридическим фактом. Но если лицо убеждено, что договор заключался, оно [473]

упоминает об этом с оговоркой о недоказуемости факта, так как даже не доказанная договоренность влияет на оценку действий гестора. Таким образом, «молчаливость» negotiomm gestio это просто недоказанность обязательства из договора возмездного оказания услуг, поручения, подряда и т. д. В громадном большинстве случаев истец требует возмещения расходов по правилам об обязательствах, возникающих в результате действий в чужом интересе без поручения, так как не в состоянии допустимым образом доказать наличие договора. Те доказательства, которые не допустимы при доказывании договора, вполне могут оказаться допустимыми при доказывании negotiomm gestio. Разумеется, наши умозаключения не означают, что мы отрицаем роль главы 50 ГК РФ при рассмотрении справедливых требований о возмещении ущерба, полученного при спасении чужого имущества, спасении граждан на воде или при пожаре. Почему мы не можем применить правила об обязательствах, возникающих при ведении чужих дел без поручения к отношениям потребления энергии при самовольном, с «молчаливого согласия» энергосистемы, подключении потребителя к распределительным сетям? Действия без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица в его непротивоправных интересах должны совершаться исходя из выгоды или пользы и действительных или вероятных намерений заинтересованного лица (п. 1 ст. 980 ГК). Казалось бы, действия самовольного потребителя совершаются к выгоде (пользе) энергосистемы (она получает еще одного клиента). Но как доказать, что присоединение состоялось исходя из намерений энергосистемы? Конструкция negotiomm gestio рассчитана на защиту лица, оказывающего услуги, выполняющего работы. Потребитель по отношению к энергосистеме не выступает в качестве услугодателя. «Заказчик» не защищен иском из действий в чужом интересе без

поручения против гестора. Negotiorum gestio не применяется при «самовольной» покупке, собственник вещи либо соглашается с покупкой, заключая тем самым договор, либо предъявляет иски об истребовании вещи, из неосновательного обогащения или возмещении вреда. Следовательно, при самовольном присоединении в связи

потреблением электроэнергии это следует квалифицировать как обязательства, аналогичные negotiorum gestio и неосновательному обогащению.

Oode civil вообще не знает обязательств из неосновательного обогащения. «Потье,

сочинения которого во многом предопределили содержание и структуру раздела, посвященного обязательствам, основное внимание уделял институту condictio indebiti (платеж недолжного) в ущерб другим кондикционным обязательствам. К тому же он способствовал расширению сферы применения negotiorum gestio (ведение чужих дел без поручения), к которому за отсутствием специальных норм стали прибегать для возврата имущества, переданного с целью, которая не осуществилась. Таким образом, - констатирует Д.Г. Лавров, - основу законодательного регулирования обязательств из неосновательного обогащения длительное время составляли нормы о возврате недолжно уплаченного и о ведении чужих дел без поручения». Другими словами, французские суды при решении споров из неосновательного обогащения находили возможным применять по аналогии правила о negotiorum gestio при возврате недолжно уплаченного. Со временем обнаружилась необходимость выработки генерального иска о неосновательном обогащении. «Возможность предъявления такого иска, известного как actio de in rem verso, - пишет Д Г. Лавров, - впервые была обоснована в 1892 г. в решении Кассационного суда по делу Будье»[474] В результате, во французской доктрине, как сказал профессор Е. Годэмэ, появилась теория, согласно которой: 1) все признаваемые квазиконтракты сводятся к неосновательному обогащению; 2) неосновательное обогащение устанавливает обязательство, покоящееся на недозволенном действии, следовательно, это - частный случай квазиделикта. Следовательно, квазиконтракт перестает существовать в качестве доктринальной юридической категории. Но французская практика, тем не менее, признает квазиконтрактами, помимо negotiorum gestio и обязательств по возврату недолжно уплаченного, и другие отношения. Так Е. Годэмэ говорил: «Она считает ведением дел - управление общей вещью со стороны одного из сособственников, не имеющих на то поручения. Равным образом, практика признала, что имел место платеж недолжного, когда по титулу платежа долга, которого в действительности не было, прекращают другое обязательство ... Независимо от всякого распоряжения закона было допущено состояние квази-контрактов, когда этого требует принцип справедливости, согласно которому никто не должен обогащаться без

основания за счет другого».

После кодификаций Юстиниана и Наполеона третьей великой кодификацией по хронологии, но не по значимости является BGB - Германский гражданский кодекс (уложение), действующий с 1900 г. Подобно римлянину, законодатель Германии избегает давать какие-либо определения, формулировать общие положения, что не дает права говорить о том, что германская юриспруденция не достигла теоретических высот. (И что дает основание судить о ценности вывода о не столь высоком как сегодня уровне теоретических абстракций и обобщений римского права).[475] [476] В BGB нет дефиниций неосновательного обогащения, ведения чужих дел без поручения, квазидоговора. Нормы BGB о неосновательном обогащении содержаться в §§ 812-822, последствия ведения чужих дел без поручения регламентируются §§ 677-687.[477] Обязанности гестора в § 677 определены следующим образом: «Лицо, которое ведет дело другого лица, не получив от него поручения либо не будучи управомоченным иным способом, обязано вести дело так, как того требуют интересы заинтересованного в деле лица, с учетом его действительной или предполагаемой воли». Из приведенной формулы следует, что гестор и собственник (хозяин), по общему правилу, не являются совсем чужими, незнакомыми друг другу лицами. Напротив, гестор есть обычный приказчик, порученец собственника, постоянно ведущий его дела агент. На совершение конкретного действия гестор может не получить полномочия (поручения), но он должен выполнять его с учетом действительной воли хозяина, и только если действительная воля ему неизвестна, гестор принимает во внимание его предполагаемую волю. Другими словами, указания от хозяина у гестора чаще всего есть, но не оформлены, приказчик не может предъявить в подтверждение полномочий каких-либо документов. Следующие два параграфа подтверждают изложенные соображения. Так, § 678 BGB указывает на последствия действий гестора вопреки действительной или предполагаемой воле заинтересованного лица. В этом случае гестор должен возместить заинтересованному лицу причиненный

ущерб и тогда, когда «с его стороны не было допущено иной вины». Необходимым условием ответственности в порядке § 678 является действительное или презюмируемое знание гестора о том, что свои действия он совершает вопреки воле хозяина. Отсюда следует, что по общему правилу гестор не есть кто-то посторонний для хозяина, а его приказчик, управляющий. § 679 устанавливает, что «воля заинтересованного лица, противодействующая ведению дела, не принимается во внимание, если без такого ведения дела его обязанности в сфере публичных интересов и обязанность предоставлять содержание, основанная на законе, не были бы своевременно исполнены». Очевидна генетическая связь данных правил с нормами римского частного права. Negotiorum gestor для заинтересованного лица отнюдь не чужой, и в подтверждение сошлемся на специальный иск, который гестор получал против хозяина о возмещении расходов, которые были прямо ему запрещены собственником: «По религиозно-бытовым условиям одна категория расхода возмещалась гестору даже тогда, когда он действовал вопреки прямому запрету; это - расход на погребение умершего (давался даже специальный иск - actio fineraria) (D.11.7. 14. 13)». Просматривается явная связь между actio fineraria. и § 679 BGB.

Таким образом, мы со всей очевидностью установили, что negotiorum gestio в римском частном праве, институты ведения чужих дел без поручения в гражданском праве Германии и России, квазидоговоры французского гражданского права могут действительно возникать на основе предварительного согласования воли участников правоотношения (гестора, хозяина и заинтересованного лица), однако эта воля либо не может быть подтверждена надлежащими доказательствами, либо она не облечена в требуемую законом форму. С другой стороны, конструкция negotiorum gestio, как мы уже показали, «не подходит» для отношений между энергосистемой и лицом, потребляющим энергию без договора или при отсутствии на то специального административного акта. Negotiorum gestio, выработано, что называется, «под иные габариты». Гестор действует не в собственных интересах, а в интересах лица, для которого он совершает какие-либо юридические или фактические действия. Потребляющий энергию по молчаливому соглашению какой-либо работы для [478]

энергосистемы не выполняет. В то же время, нельзя отрицать того обстоятельства, что потребление энергии без договора во многих случаях, действительно, имеет место. Нельзя согласиться и с тем, что существующие при этом отношения охватываются правилами главы 60 о неосновательном обогащении, обязательство из которого тоже представляет собой квазиконтракт, так как неосновательное обогащение не предполагает контроля одного лица за действиями другого, как это имеет место при бездоговорном потреблении электрической и тепловой энергии. Широкую известность приобрело высказывание профессора А. Л. Маковского об институте обязательств из неосновательного обогащения: «То, что предусмотрено в Кодексе, означает признание существования в праве наряду с “генеральным деликтом” во многом еще более “генеральной кондикции”»[479] Руководствуясь идеей генеральной кондикции,[480] [481] посмотрим на расположение правил о неосновательном обогащении и ведении чужих дел без поручения в ГК РФ и BGB. В этих актах они расположены в разных главах. Во французском праве это разновидности одного института - квазидоговора, в общем праве квазидоговор также охватывает как отношения, возникающие при неосновательном обогащении, так и ведение чужих дел без поручения. В Code civil отсутствуют правила о генеральной кондикции, но они были выработаны судебной практикой на основе дефиниции квазидоговора. В проекте Гражданского уложения Российской империи главы о неосновательном обогащении и ведении чужих дел расположены в разделе III книги пятой, называемом «Обязательства, возникающие не из договоров». Раздел объединяет главы об обязательствах вследствие публичного обещания награды (односторонняя сделка), ведения чужих дел без поручения (квазиконтракт), возвращения недолжно полученного (квазиконтракт), вознаграждение за вред, причиненный

недозволенными действиями (деликт). И, таким образом, de lega ferenda нет каких-

либо препятствий к размещению норм о ведении чужих дел и о последствиях неосновательного обогащения в одном структурно обособленном подразделении кодекса с изложением в нем общей дефиниции квазидоговора. Несмотря на то, что в ГК Грузии подобная дефиниция отсутствует, нормы о неосновательном обогащении, о ведении чужих дел без поручения, об общем имуществе расположены в одном разделе «Обязательственные отношения по закону». В BGB такого подразделения нет. Но

согласно абзацу 2 § 311 и абзацу 2 § 241 обязательство учитывать права, правовые блага и интересы другой стороны возникает не только вследствие заключения договора, но из оснований подобных сделкам, а именно: 1) вступления в переговоры о заключении договора; 2) подготовки договора, по которому одна из сторон, в расчете на соответствующие правоотношения по сделке, предоставляет другой стороне возможность влиять на свои права, правовые блага и интересы либо доверяет ей их; 3) деловых контактов.

Вспомним пример, приводимый П.В. Карповской о том, что в тех случаях, когда отключение самовольно подключившегося потребителя невозможно по техническим причинам, энергосистема принимает меры к заключению договора с самоуправным абонентом. По словам автора, в интересах абонента подключение его к сетям и подача энергии нередко производится сразу после проверки готовности объектов к подаче энергии, т. е. до заключения договора. В тех случаях, о которых рассказывает автор, договора еще нет, а обязательство уже есть. Оно устанавливается - писали мы выше - на основании предварительного согласования воли сторон будущего договора энергоснабжения. Здесь имеют место случаи, квалифицированные германским

законодателем как деловые контакты, вступление в переговоры и подготовку договора. Если подготовка договора энергоснабжения сопровождается подачей энергии, следовательно, правоотношения возникли и каждая из сторон вправе надеяться не только на заключение договора в будущем, но и на оплату потребляемой энергии, и на ее [482] [483] надлежащую подачу. Об аналогичной ситуации пишет АН. Кучер в специальной работе, посвященной правовым вопросам преддоговорных отношений: «Если приведению договора в квалифицированную письменную форму придается правообразующая, а не доказательная функция, до того, как наступит еще один юридический факт, а именно договор будет заверен нотариально, договорные отношения между сторонами не считаются установленными. Тем не менее, говорить о том, что стороны по-прежнему находятся во внедоговорном режиме, было бы также не совсем верно. Если стороны уже начнут исполнение такого еще не заключенного договора, их действия в соответствии с российским законодательством действительно будут признаваться внедоговорными. Однако право, учитывая то, что стороны изъявили свою волю на заключение договора и согласовали его условия, возлагает на стороны обязательство не уклоняться от нотариального заверения договора».[484] [485]

Отсюда выводы. Термин «квазидоговор» допустим к рецепции из романистики в отечественный цивилистический лексикон. Отсутствие в гражданском законодательстве РФ правил, специально регламентирующих отношения, возникающие при внедоговорном потреблении энергии, не препятствует судебным органам самостоятельно разработать конструкции соответствующего обязательства. И, как мы видели выше, такая конструкция судами выработана и работает.

После того, как работа над текстом настоящего исследования была, в основном, завершена, автор столкнулся с замечанием о том, что германскими юристами разработано учение о фактических договорных отношениях. Согласно данному учению, пассажир, севший в троллейбус, обязан заплатить за проезд не в силу своего волеизъявления, а в силу того, что совершил социально типичное действие, предусматривающее оплату проезда и предполагающее, что договор якобы (как бы, как будто) заключен. Как сообщает профессор ЛЛ. Чантурия, такая ситуация имеет

место, когда пассажир отказывается платить за проезд. Чуть выше он говорит о том, что лицо, расположившееся в троллейбусе, и водитель, действующий от имени

транспортной организации, заключают договор перевозки посредством конклюдентных действий. Если договор заключен посредством конклюдентных действий, нет оснований полагать отношение, возникшее между пассажиром и транспортной организацией, фактическим договорным отношением (квазидоговором). Такое отношение

представляет собой обязательство, существующее в силу вполне полноценного договора. Однако в жизни бывают случаи несовпадения воли пассажира и его волеизъявления. Например, гражданин может по ошибке оказаться в троллейбусе не нужного ему маршрута. При наличии турникета попасть в троллейбус, даже ошибочно, он может только оплатив не нужный ему проезд. В этом случае можно говорить о том, что гражданин заплатил не в силу необходимости исполнить договорное обязательство, а в силу того, что совершил социально типичное действие, предполагающее

необходимость оплаты - прошел через турникет. Если же оплату за проезд собирает водитель или кондуктор, то пассажир может обьяснить свою ошибку до первой остановки транспортного средства и покинуть троллейбус.[486] [487] По словам профессора ЛЛ. Чантурии, доктринальное учение о фактических договорных отношениях нашло поддержку Федерального Верховного Суда Германии. Гражданин поставил автомобиль на охраняемую стоянку, а затем отказался оплатить как место на стоянке, так и присмотр обсуживающего персонала. «Несмотря на то, что с владельцем автостоянки договор о присмотре фактически заключен не был, - пишет Л.Л. Чантурия, - Федеральный суд квалифицировал это как «фактическое договорное отношение» и возложил на владельца автомашины оплату указанных услуг. С точки зрения российской доктрины

никаких «фактических договорных отношений» в данном случае нет, поскольку поместив машину на автостоянке, гражданин акцептовал предложение ее владельца, тем самым, заключив договор. Фактически договорными отношениями (квазидоговорами), являются случаи, когда стороны приступают к исполнению какого-либо устного или письменного соглашения, не достигнув консенсуса по всем существенным условиям договора. Например, стороны могут приступить к исполнению договора об оказании услуг по передаче электроэнергии, а существующие между ними по условиям данного договора разногласия, передать на рассмотрение суда. Вместе с тем, в термине «фактические договорные отношения» содержатся внутренние противоречия, поэтому данные отношения в законодательстве и на практике целесообразнее именовать квазидоговорами.

6. С. 123.

<< | >>
Источник: Нестолий Вячеслав Геннадьевич. ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ СНАБЖЕНИЯ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИЕЙ ПО РОССИЙСКОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук .Иркутск 2011. 2011

Скачать оригинал источника

Еще по теме ГЛАВА Ш. КВАЗИДОГОВОР ПО ЭНЕРГОСНАБЖЕНИЮ:

  1. КВАЗИДОГОВОР
  2. ГЛАВА II. ОБЯЗАТЕЛЬСТВО ПО СНАБЖЕНИЮ ЭНЕРГИЕЙ И ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ЕМУ ДОГОВОРЫ
  3. Содержание 2 Введение 3 Глава I: Сущность свободных экономических зон и их разновидности 1.1 Сущность, цели, задачи и условия образования свободных экономических зон 12 1.2 Разновидности свободных экономических зон и их классификация 35 Глава П: Становления свободных экономических зон в СРВ 2.1 Рыночная трансформация экономики - основное условие формирования СЭЗ в современном Вьетнаме 62 2.2 Процесс становления СЭЗ во Вьетнаме 88 Глава III: Значение СЭЗ Вьетнама и пути повышен
  4. Глава 4 Отказ Вашингтона от общей цели
  5. Глава за главой
  6. ГЛАВА I. ПРАВОВАЯ ФОРМА СНАБЖЕНИЯ ЭНЕРГИЕЙ И ОБЪЕКТ ЕЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ
  7. Глава 3 1
  8. ГЛАВА 3. НЕЙРОАГЕНТЫ — ПРОГНОЗНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПРЕДПРИЯТИЕМ ИНДУСТРИИ ГОСТЕПРИИМСТВА
  9. Глава 9. Рынок капитала. Процентная ставка и инвестиции
  10. Глава 4. Рынок. Спрос и предложение
  11. Глава 27 СОВРЕМЕННАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ
  12. Глава 1. Вводная
  13. Глава 1. Введение
  14. Глава 11. Роль государства в рыночной экономике
  15. Глава 4. Новые финансовые милитаристы Китая