<<
>>

ТЕОРИЯ ПОЛЕЗНОСТИ (МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПРЕДЕЛЬНОЙ ПОЛЕЗНОСТИ)

Основное произведение Джевонса «Теория политической экономии» 600 состоит из следующих глав: 1) вводной, посвященной выяснению методологических проблем; главное внимание уделяется проблеме математического метода; 2) теории наслаждения и страдания; 3) теории полезности; 4) теории обмена; 5) теории труда; 6) теории ренты и 7) теории капитала.

Как видно из расположения материала, исходный пункт экономического анализа Джевонса — учение о потребностях и полезностях. В начале третьей главы Джевонс совершенно определенно заявляет, что «наслаждение и страдания суть, несомненно, два конечных основания экономического исчисления. Удовлетворить наши потребности в наибольшей степени с наименьшими усилиями — обеспечить наибольшую сумму того, что желательно, с наименьшей жертвой того, что нежелательно,— иными словами, увеличить в максимальной степени наслаждение,— такова проблема политической экономии» 601. Дальше он заявляет, что «политическая экономия должна быть основана на полном и точном исследовании условий полезности; а для того, чтобы понять этот элемент, необходимо исследовать потребности и желания человека. Мы прежде всего нужда емся в теории потребления богатства» 602.

Эти заявления Джевонса могут создать впечатление, что он строгий и последовательный субъективист. Такое впечатление, однако, должно быть признано неверным. Как мы увидим дальше, при анализе теории обмена, Джевонс предполагает, что индивидуальное потребление, а, следовательно, и предельная полезность находятся в известной зависимости от цен. Следовательно, цена рассматривается как один из факторов, воздействующих на величину спроса и предложения, а значит на высоту цены. Между теорией полезности австрийцев и Джевонса можно установить очень существенное различие. Эта теория играет неодинаковую функциональную роль в обеих системах.

Австрийцы рассматривают теорию полезности как единственное основание теории цен.

Между полезностью и ценами австрийцы устанавливают два промежуточных звена. С одной стороны, полезность последних единиц данного запаса определяет субъективную оценку, или субъективную ценность. С другой стороны, субъективные оценки, в свою очередь, определяют рыночные цены. Бем-Баверк абстрагируется от зависимости субъективных оценок от цен других товаров. Благодаря этому он получает монистическую теорию цены. У Джевонса эти звенья отсутствуют или развиты весьма слабо. Так, зависимость цен от субъективных оценок совершенно не разработана Джевонсом. Последний высказывает в конце своей главы положение о том, что цена всецело обусловливается предельной полезностью, но это положение появляется как deus ex machina, оно, как мы увидим, нисколько не вытекает из предыдущего исследования. Что же касается зависимости субъективных оценок от предельных полезностей, то этот вопрос разработан у Джевонса весьма слабо. По существу Джевонс ограничивается несколько отрывочными замечаниями.

Итак, теория полезности играет в системе этого автора другую роль, чем у австрийцев. Теория полезности нужна Джевонсу для определения величины спроса. Исследование формул установления максимума полезности па основании так называемых первого и второго законов Госсена дает возможность, по мнению Джевонса, установить оптимальные размеры индивидуального спроса и предложения. Теория полезности выполняет, таким образом, служебное назначение по отношению к теории спроса. Весьма любопытно, что сам Джевонс раскрывает свой секрет. Он дает следую щее обоснование необходимости положить во главу угла теорию потребности и Полезности. «Каждый мануфактурист,— пишет он,— знает и чувствует, как точно должен он антиципировать вкусы и потребности потребителей: весь его успех зависит от этого; и, подобным образом, теория экономики должна начинать с правильной теории потребления» 5. В качестве примера правильпой экономической теории он ссылается на учение Лодердаля, который, как известно, в своем «Исследовании природы и происхождении общественного богатства» развивает самую шаблонную тео- рию спроса и предложения.

Последняя получила должную оценку уже у Рикардо 603.

Конечно, можно возразить, что и у австрийцев теория предельной полезности выполняет лишь служебную роль по отношению к теории спроса. Но у австрийцев этот факт выступает в весьма скрытой форме. Между тем, у Джевонса эту форму зависимости между обеими теориями можно непосредственно констатировать.

Теория полезности Джевонса ограничивается лишь общей характеристикой основных законов изменения полезности. По существу автор вносит здесь мало нового. Прежде всего, он подчеркивает, что полезность нужно рассматривать не как внутреннее свойство вещи, а как отношение между человеком и вещью. Затем он переходит к изложению и к обоснованию закона убывающей полезности. Общая формулировка этого закона нкчем не отличается от формулировки Госсена. Наибольший интерес представляет теория предельной полезности. Джевонс дает математическую интерпретацию предельной полезности.

Прежде чем приступить к изложению последней, необходимо сделать следующее замечание. При рассмотрении теории австрийцев, мы констатировали отсутствие пропорциональности между полезностью всего запаса и предельной полезностью. Ввиду этого величина субъективной ценности зависит от условного выбора единицы измерения. Эта зависимость субъективной ценности от про извольной единицы измерения и диспропорциональность между субъективной ценностью запаса и отдельных частей создает сильнейшие затруднения для измерения ценности, ибо относительные величины ценности отдельных благ зависят от выбора единиц для каждого блага. Для того чтобы возможно было сопоставление ценности отдельных благ, необходимо свести последние к одной единице.

Представители математической школы, и в частности Джевонс, для которых возможность измерения и сопоставления величины отдельных предельных полезностей имеет решающее значение, не могли поэтому остановиться на той общей формулировке предельной полезности, которую дали австрийцы. Они должны были пойти дальше в области уточнения этого понятия.

Для этого нужно было, прежде всего, избрать какую-то определенную единицу измерения отдельных благ. Математики сочли наиболее удобным сопоставлять бесконечно малые доли запасов отдельных благ. Благодаря этому методу получается возможность элпмпнпровать влияние выбора едпнпцы. Предельные полезностп отдельных благ при этих условиях ставятся в зависимость лишь от интенсивности потребности и от общей величины запаса данного блага. Предельная полез ность, таким образом, определяется не как полезность последней одпницы, которая может быть любой величиной, а как полезность последней бесконечно малой единицы. Но этого определения еще недостаточно. Бесконечно малая единица есть все же единица, которая, в свою очередь, может быть разделена на еще меньшие части, и бесконечно малая единица может рассматриваться как небольшой комплекс составных частей, которые должны иметь различную полезность. Следовательно, и полезность бесконечно малой доли запаса не есть еще чистая предельная полезность, а может также рассматриваться как общая совокупная полезность (Gesamtnutzen). Математики не могли поэтому остановиться на том определении предельной полезности, которое приводится австрийцами. Они должны были внести дополнительные уточнения в формулировку понятия предельной полезности, а именно применить теорию пределов. Вместо отношения бесконечно малых приращений полезности и запаса математики перешли к рассмотрению предела этих отношений, т. е. ввели основное понятие дифференциального исчисления — производную.

Познакомимся вкратце с математической интерпретацией предельной полезности, которую дает Джевонс в 3 главе своей книги.

Полезность можно рассматривать как функцию количества, т. е., если у нас имеется известный запас благ, то полезность каждой отдельной единицы, присоединяемой к данному запасу, будет убывать, по первому закону Госсена. Поэтому можно утверждать, что каждому изменению запаса будет соответствовать изменение общей полезности этого запаса; т. е. между величиной запаса и величиной общей полезности существует функциональная зависимость.

Аналитически это выражается и = /(.г), где и — полезность (от слов utility), а х — количество вещей, входящих в данный запас. Наша задача заключается в том, чтобы, зная общую полезность всего запаса, определить полезность отдельной единицы. Очевидно,* что эту полезность нельзя 'определить путем деления общей полезности и на число составных частей х, ибо полезности этих частей различны.

Допустим, что кривая PQ (рис. 25) есть отражение функции общей полезности. Когда запас х = оа, то полезность всего запаса будет равна соответствующей ординате ас. Если весь запас увеличится на небольшую величину и это приращение выразится в небольшом отрезке аа\, то общая полезность тоже получит приращение, которое можно будет выразить в виде разности отрезков ab — ас = а\Ь\ — а\С\ = Ь\С\.

Для того чтобы получить понятие о полезности отдельной единицы в данном интервале аах, надо было бы разделить приращение полезности Ьхсх на приращение запаса aav или в общем Дц на Дж или, иначе, разность отрезков / (х -f Дж) — / (ж) на Дж. Но очевидно, что в пределах данного небольшого отрезка полезность не остается неизменной, о чем свидетельствует то, что мы имеем перед собой не прямоугольники аахсхс или aaxbxb,

криволинейную фигуру aaxbxc. Поэтому частное ^ =

?ЛХ

/ (і + Дх) — / (і) Дх

не даст точного представления о величине полезности в отдельной точке. Но чем меньше будет этот отрезок, тем, очевидно, разность между отдельными единицами будет все более и более уменьшаться. Если мы допустим, что это приращение запаса Дх становится бесконечно малым, то, очевидно, частное

^ ^ Да? ~ будет все меньше и меньше для каждой точки

отклоняться от истинного значения. Если же мы возьмем предел этого отношения, когда Дх становится равным нулю, то эта неточность совершенно исчезнет.

Мы получим истинное выражение для полезности в каждой отдельной точке, каждой единице, присоединяющейся к данному за

пасу.

Выражение ^-1

Дх=(И J

есть, как известно, первая про* изводная данной функции по х.

Отсюда можно было бы сделать вывод, что полезность каждой отдельной единицы запаса есть первая производная общей полезности, рассматриваемой как функция от количества или величины запаса. Вальрас и Джевонс рассматривали предельную полезность, как первую производную от функции и = / (х), где общая полезность рассматривается как зависимая от количества блага одного вида, например х. Но, в действительности, общая полезность целого комплекса различных благ (с такими комплексами чаще всего приходится иметь дело) зависит уже не от одного х, а также от запасов у, z, v и т. д. Потребление отдельных вещей не происходит изолированно друг от друга. В действительности мы имеем целую связанную систему потребления, где отдельные, друг от друга отлпчные элементы влияют на общую полезность. С этой точки зрения, отделить функцию полезности одного блага от функции полезности другого блага очень трудно, ибо каждое благо влияет на общую полезность. В таком случае мы должны рассмотреть не и = /(х), а и = /(х, у, z). Тогда, в случае приращения, мы получим другое отношение:

jim [ f(x + Да?. У. z) — / (*. У. z) ] = д/ (х. У. *)

д*=о1 Д* J dx *

т. е. первую частную производную.

Парето в своем «Курсе политической экономии» в § 25 и определяет предельную полезность отдельного блага, или, по его

терминологии, I’ophelimite elementaire (предельная полезность), как первую частную производную от общей полезности запаса различных благ, входящих в хозяйство данного индивида (I’ophelimite totale) 7.

Здесь можно провести аналогию с мехапической интерпретацией первой производной — со скоростью. Скорость есть отношение пути ко времени. Если тело движется с равномерной скоростью, то скорость определяется как частное от деления пути (5) на время (t). Но если тело движется с непрерывно меняющейся скоростью, то для определения последней в каждой точке пути нужно взять предел отношения бесконечно малого приращения пути к бесконечно малому приращению времени.

Математическая интерпретация предельной полезности имеет, таким образом, весьма скромное теоретическое значение. Ее роль сводится лишь к тому, что она дает возможность исчислять полезность бесконечно малых частей данного запаса благ. Функция математической интерпретации предельной полезности заключается в установлении измерительных средств конкретных полезностей.

Необходимо отметить еще одно весьма существенное обстоятельство. Процесс дифференцирования функций полезности предполагает, что эти функции являются непрерывными. Это предположение, в свою очередь, связано с возможностью бесконечной делимости материальных благ. Но предпосылка о наличии бесконечно малых частей запаса благ резко меняет условия теоретического анализа. Дело в том, что делить на бесконечно малые части можно лишь физические тела; но процесс деления общей полезности каких, бы то ни было запасов ограничен известными рамками. Viooo фунта хлеба существует как физическое тело и имеет определенную величину. Но с точки зрения субъекта, который испытывает определенную потребность в питании, Vюоо фунта хлеба имеет нулевую полезность; для субъективного восприятия эта микроскопическая часть хлеба не существует. Поскольку ценность могут иметь лишь те товары, которые имеют потребительную ценность, невозможность бесконечного деления полезности благ приводит к невозможности бесконечного деления ценностей.

Отсюда метод рассматривания полезности бесконечно малых частей запаса приобретает особый смысл. Джевонс ведет процесс деления запаса до тех пор, пока субъективные элементы полезности совершенно элиминируются. В результате вместо субъективных явлений Джевонс оперирует с объективными. Существеннейшей особенностью полезности благ является то обстоятельство, что полезность запаса не пропорциональна полезности одной какой- либо части: Это вытекает из закона убывающей полезности. Чем больше увеличивается запас, тем больше понижается полезность отдельных частей. В отличие от полезности, вес какого-нибудь запаса тел будет пропорционален весу какого-нибудь тела. С удвоением запаса мы получим удвоенную цифру веса. Между тем, с удвоением запаса мы не получим, по идее закона Госсена, удвоенной суммы общей полезности. В этом отношении субъективные явления полезности отличаются от ряда физических (например, веса) и от ценностных величин, которые тоже сохраняют всегда пропорциональность между целыми и частями.

Благодаря действию закона убывающей полезности, конкретная полезность отдельных составных частей запаса не совпадает со средней полезностью, вычисленной на основании деления общей полезности на число составных частей. С уменьшением запаса разница между этими двумя величинами сокращается. С переходом к рассмотрению бесконечно малых частей запаса эта разница становится бесконечно малой. Наконец, она становится равной нулю, когда мы берем предел отношения бесконечно малого приращения полезности к бесконечно малому приращению запаса. Этот процесс постепенного преодоления первого закона Госсена есть вместе с тем процесс постепенного ослабления своеобразных особенностей субъективных явлений полезности, процесс сближения последних с объективными явлениями. В результате, когда Джевонс переходит к рассмотрению предела, категория конкретной полезности заменяется качественно иной категорией.

Теория предельной полезности Джевонса представляет собой пример антагонизма между усиленным вниманием к математике и субъективным направлением в теоретической экономии. Субъективные явления трудно поддаются измерению. Одной из основных трудностей является диспропорциональность между полезностью целого и отдельных частей. Для преодоления этих трудностей экономисты-математики рассматривают бесконечно малые приращения запаса. Но в связи с такой постановкой вопроса происходит преодоление субъективизма. Явления полезности рассматриваются при таких условиях, при которых они не могут быть учтены индивидуальным сознанием, т. е. при которых они перестают быть индивидуальными и субъективными явлениями. Все заявления Джевонса о том, что полезность не есть внутреннее свойство вещи, что она представляет лишь отношение человека к вещи, теряют свое значение в данном случае.

Джевонс пытался дать следующее обоснование возможности бесконечного деления запаса. Он ссылается на закон больших чисел, который констатирует закономерность там, где в индивидуальных случаях наблюдается полное отсутствие закономерности. По мнению Джевонса, идея полезности бесконечно малых частей запаса и непрерывности кривых полезности приобретает определенный смысл, если перейти к рассмотрению не отдельных индивидов, а обществ. «Данные о бесконечно малых частях пищи,— пишет Джевонс,— могут показаться абсурдными по отношению к индивидуальному потребителю; но если мы рассмотрим потребление нации как целого, то потребление сможет быть представлено возрастающим или убывающим на количества, которые, практически говоря, являются бесконечно малыми по сравнению с общественным потреблением. Законы, которые мы отсюда выводим, могут рассматриваться как теоретически верные для индивида, но практически они могут быть оправданы лишь по отношению к совокупным операциям по отношению к производству и потреблению целого народа».

Итак, Джевонс указывает, что право на применение непрерывных функций и всех формул дифференциального исчисления дает массовый характер общественных явлений, подчиняющихся закону больших чисел. Из этого вытекает, что когда Джевонс и Вальрас рассматривают функцию полезности как непрерывную, они отвлекаются от индивидуальных явлений, они бессознательно для себя индивидуальные явления подменяют массовыми, общественными явлениями.

Применение непрерывных функций вносит качественные изменения в объекты экономического исследования: действительная психология людей подменяется какой-то вымышленной, искусственно созданной психологией. Туда вносятся законы, имеющие место только в обществе.

Можно’было бы возразить, что несовпадение действительных функций полезности с непрерывными не имеет решающего значения для теоретического анализа, который абстрагируется от практических трудностей. Теоретик всегда дает искусственные схемы. Он не отражает действительных процессов во всей их сложности и многообразии. Он только дает понятие об основных тенденциях движения соответствующих явлений. Поэтому непрерывная кривая есть идеальное изображение, отражающее основной закон убывания полезности. Приближенный характер этого изображения, никогда не совпадающего с действительностью, присущ всякому научному познанию.

Это контрвозражение имело бы тогда значение, если бы замена прерывных кривых непрерывными вносила лишь количественные, небольшого значения перемены. Тогда последние можно было бы игнорировать. Вся суть заключается в том, что эта подмена вносит принципиальные, качественно новые изменения604. В индивидуальные процессы вносится та закономерность, которая, под видом закона больших чисел, характерна и типична для общественных явлений. Индивидуальные явления приобретают черты общественных явлений. Для субъективной школы, одним из основных догматов которой является индивидуализм, такая трансформация понятий чревата опасными последствиями. Наряду с преодолением субъективизма мы получаем преодоление индивидуализма 605.

Любопытно отметить, что энономисты-математики пытаются непосредственно (или, во всяком случае, считают в принципе возможным) выводить величину потребностей из существующей статистики цен. Этот вопрос для математической школы представляет большое значение, ибо он связан с другим вопросом — о возможности применения математического метода в психологии, т. е., иными словами, с вопросом о возможности и целесообразности существования современной математической школы. Как можно построить математическое объяснение фактов там, где количественная сторона явлений почти ускользает от исследования? Джевонс на это даёт следующий ответ: «Но, спросит, быть может, читатель, где те количественные данные, с помощью которых можно было бы в политической экономии оценить удовольствие и неудовольствие? В ответ я заявляю, что мои количественные данные многочисленнее и точнее данных какой бы то ни было науки, и мы лишь не умеем до сих пор ими пользоваться. Затрудняет именно обилие наших данных. В этой стране нет ни одного конторщика, ни одного бухгалтера, который бы не регистрировал для экономистов цифровых данных. Книги личных счетов, общие книги торговцев, банкиров и учреждений, курсы акций, текущие цены, банковская статистика, денежные курсы, таможенная и другая статистика — все это полным полно всякого рода цифровыми данными, необходимыми для того, чтобы сделать экономику точной математической наукой. Я не решаюсь утверждать, что люди будут когда-нибудь обладать средствами прямым образом измерять человеческие чувства. Трудно даже себе представить единицу измерения удовольствия или неудовольствия; однако именно эти чувства в целом заставляют нас покупать и продавать, занимать и ссужать, работать и отдыхать, производить и потреблять, и посредством количественного эффекта наших чувств мы должны оценивать их сравнительную величину. Подобно чувству, мы не можем ни установить, ни измерить тяжести как таковой; но точно так же, как мы можем измерить тяжесть посредством действия ее на движение маятника, м!ы может сравнивать величину чувств посредством человеческих решений, выраженных в действиях» 606.

Таким образом, Джевонс отсылает нас к существующему статистическому материалу, который регистрирует все явления, имеющие место на рынке, и, следовательно, отражает цену или ценность, которая выступает только на рынке. Этот статистический материал, по мнению крупнейших представителей математической школы, и является в то же время отображением тех элементарных психических процессов, которые лежат в оспове всех экономических явлений. Меновые ценности, выходит, служат зеркалом, в котором отражается психический мир участников’ оборота. Только через сист&му цен мы можем узреть потребности индивидуумов, полезности отдельных благ и т. д. Это единственный путь к ознакомлению с психическим миром нашего субъекта.

Здесь получается заколдованный круг, да который уже указывал Ш. Жид 607. С одной стороны, психические ощущения порождают все экономические фепомены, в том числе и рыночные цены; величина последних находится в причинной связи с силой соответствующего психического процесса. Но, с другой стороны, выходит, что, по крайней мере в данный момент, мы лишены всяких представлений о количественных соотношениях между отдельными ощущениями; об этих количественных ощущениях мы судим лишь на осповании рыночных цеп. Субъективные ощущения, таким образом, в одпо и то же время рассматриваются как причина рыночных цен и как их следствие.

III. Жид совершенно верпо заметил: «Мы хотим знать, в этом заключается проблема ценности, почему, например, один килограмм золота обменивается в данный момент на 17 килограммов серебра. Потому, отвечает Джевонс, что предельная полезность золота в 17 раз больше предельной полезности серебра. Хорошо, но какое доказательство вы дадите? Никакого, опасаюсь, кроме того, что в действительности 1 килограмм золота обменивается на 17 килограммов серебра» 608.

Даже Цукеркандль, сторонник австрийской школы, вынужден был констатировать наличие заколдованного круга в рассуждениях Джевонса 609.

Можно было бы возразить, что в рассуждениях Джевонса мы не имеем никакого заколдованного круга и что само это возражение основапо на известной логической ошибке — quaternio terminorum (неправильность посылки силлогизма). Слово «определить» употребляется в двух значениях. Когда экономисты-математики говорят, что цены определяются полезностью (предельной) товаров, то слово «определяются» понимается в одном значении, именно в том смысле, что полезности или основанные на них субъективные оценки создают, рождают, причинно обусловливают, вызывают цены. Слово «определить» в этом случае указывает на существование причинной зависимости между двумя рядами явлений. Когда же математики говорят, что полезность можно определять на основании цен, то они в слово «определить» вкладывают совершенно другое значение. Слово «определить» означает здесь «узнать, вычислить величину», т. е. употребляется в том же смысле, как в выражении — «мы должны определить величину х на основании данного уравнения».

Однако это контрвозражение несостоятельно. Ведь теория субъективной ценности Джевонса и Вальраса ставит своей ближайшей задачей не определение цен, не определение результатов стихийных процессов. Математиков интересуют потребности отдельных людей, т. е. явления чисто субъективные и индивидуальные, явления, которые, прежде всего, знакомы самому индивиду. Ведь общество (или рынок) косвенно может определить величину потребности отдельных индивидов только из вторых рук. Кому же знать об интенсивности своих потребностей, если не самому индивиду? И тем не менее Джевонс п Вальрас вынуждены сознаться в том, что мы непосредственно не можем получить точного количественного представления о наших непосредственных потребностях, о полезности тех или иных благ. Они вынуждены сознаться в том, что получить представление о полезности того или иного блага можно лишь окольным путем, через целый ряд передаточных звеньев, на которые опирается система рыночных цен. Такое признание есть не что иное, как капитуляция субъективной школы, ибо это есть признание того, что потребности не являются первичными данными для субъекта, а наоборот, они получают определенность для нашего сознания лишь благодаря продукту чисто стихийного процесса — ценам. Эта молчаливая капитуляция, конечно, далеко не является случайной. Она вытекает из имманентной, присущей субъективной школе тенденции приписывать нашим потребностям такие свойства, которые имеются у цен, для того чтобы потом легче можно было бы дедуцировать цены из потребностей. Последние авансам снабжаются такими особенностями, которые потом можно будет приписать ценам. Поэтому математикам обязательно нужно иметь такие потребности, которые поддавались бы точнейшему измерению. А так как потребности реальных людей не хотят подчиняться такой суровой математической дисциплине, то приходится измышлять различные окольные пути для того, чтобы загнать недисциплинированные потребности в Прокрустово ложе математических формул.

Необходимо отметить, что своим признанием необходимости косвенного измерения потребностей Джевонс оставляет в самом беспомощном положении Робинзона и вообще всех натуральных хозяев. Как же они, лишенные такого измерителя, как цецы, будут определять свои потребности? Или у них потребности вовсе не будут выявляться? ,

Весьма любопытно сопоставить теорию предельной полезности Джевонса и австрийцев. Это сопоставление иллюстрирует различи# методологии и Ъадач обеих теорий. Для австрийцев решающее значение имеет выяснение роли и значение предельной полезности как единственного, по их мнению, фактора, обусловливающего высоту субъективной ценности. Джевонс же обращает исключительное внимание на уточнение методов исчисления предельной полезности. Вопрос же о теоретическом значении последней остается в тени.

Понятие степени полезности (degree of utility) может быть приложено по отношению ко всем частям запаса, а не только к предельной единице. Следовательно, понятие (degree of utility) соответствует не понятию предельной полезности, а понятию конкретной полезности любой бесконечно малой части запаса. Переход к понятию предельной степени полезности (final degree of utility) основан на предпосылке, что практическое значение имеет лишь степень полезности последней единицы. «Мы редко,— пишет Джевонс,— имеем необходимость рассматривать степень полезности за исключением последнего приращения того, что было потреблено, или, что то же самое, ближайшего приращения того, что может быть потреблено. Я буду поэтому обычно употреблять выражение предельная степень полезности, понимая под этим степень полезности последнего приращения или ближайшего возможного приращения к существующему запасу 'на очень незначительную или бесконечно малую величину» 14„ Джевонс не объясняет здесь, почему обычно учитывается лишь предельная степень полезности. Этот вопрос выяснится при анализе его теории обмена. Там Джевонс устанавливает известную формулу пропорциональности между предельной полезностью и ценами. Максимум полезности, по мнению автора, устанавливается тогда, когда последнее приращение полезности одного блага равно последнему приращению полезности другого блага, обмениваемого на первое. Следовательно, об установлении максимума полезности можно судить по соотношению между отдельными предельными полезностями. Это соотношение является своеобразным барометром. Оно показывает, в какую сторону должно измениться направление спроса и предложения. Следовательно, величина предельной полезности необходима для исчисления величины спроса при данной цене. Такова скромная роль предельной полезности у Джевонса.

Правда, в этой же главе имеются отдельные замечания, которые дают основание, для вывода о регулирующей роли предельной полезности по отношению к субъективным оцепкам. «Предельная степень полезности,— пишет Джевонс,— есть функция, вокруг которой должна обращаться теоретическая экономия. Экономисты в общем упустили различие между этой функцией и общей полезностью, и от этого смешения вытекает много трудностей. Многие блага, которые представляют большую полезность, оцениваются и желательны для нас в весьма слабой степени. Мы не можем жить без воды; однако в обычных условиях мы не придаем ей никакой ценности. Почему это? Просто потому, что мы имеем ее в таком количестве, что предельная степень ее полезности может быть сведена до нуля» 15.

Джевонс, по существу, ограничивается лишь аксиоматическим утверждением, что субъективные оценки определяются предель- яыми полезностями. Само понятие субъективных оценок у Джевонса совершенно не разработано. Нет никаких указаний на то, что следует понимать под субъективной потребительной ценностью. Автор противопоставляет «желательность» вещи ее полезности. Он отмечает, что желание обладать данным запасом воды там, где она имеется в изобилии, может равняться нулю, несмотря на огромную полезность воды. Джевонс не делает ни малейшей попытки увязать •субъективную потребительную ценность с субъективной меновой ценностью.

Таким образом, теория предельной полезности Джевонса отличается от теории австрийцев попыткой дать более точное математическое определение предельной полезности. Вместо рассмотрения полезности конечных благ Джевонс переходит к рассмотрению полезности бесконечно малых частей запаса, т. е. он рассматривает полезность при таких условиях, когда она не может быть учтена и превращается в физическое свойство предмета. Благодаря своему методу Джевонс объективирует субъективную категорию. Теоретическая роль предельной полезности разработана у Джевонса чрезвычайно слабо. Основное приложение эта категория получает у него при разработке теории спроса. Обратимся теперь к теории обмена Джевонса. 2.

<< | >>
Источник: И. Г. БЛЮМИН. КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ / ТОМ I. СУБЪЕКТИВНАЯ ШКОЛА В БУРЖУАЗНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ. 1960

Еще по теме ТЕОРИЯ ПОЛЕЗНОСТИ (МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПРЕДЕЛЬНОЙ ПОЛЕЗНОСТИ):

  1. 2 Математическая школа как интерпретация теории предельной полезности
  2. § 1. Теория предельной полезности • Понятие полезности и предельной полезности
  3. 32.Полезность блага: общая и предельная. Закон убывающей предельной полезности. Основы теории потребительского выбора (аксиомы потребительского поведения).
  4. Понятие общей и предельной полезности. Закон убывающей предельной полезности
  5. 6. Полезность: общая и предельная. Закон убывающей предельной полезности
  6. 5.2. Предельная полезность и цены 5.2.1. Двойственные оценки в задачах математического программирования
  7. § 4. Закон убывающей предельной полезности. Измерение величины полезности
  8. Теория предельной полезности.
  9. 1. Потребительские предпочтения и предельная полезность. Функция полезности.
  10. Теория предельной полезности
  11. Тема 2-3. Спрос и теория предельной полезности
  12. Теория предельной полезности. К. Менгер.
  13. 13. Количественный (кардиналистский) подход к анализу потребления: теория предельной полезности
  14. Полезность, предельная полезность продукта
  15. 2.2.Закон убывающей предельной полезности(первый закон Госсена). Полезность и цена.
  16. Тема 8. Австрийская школа. Теория предельной полезности и ее эволюция
  17. Вопрос 4. Теория потребительского выбора: понятие полезности, кривые безразличия предельная норма замещения, бюджетное ограничение
- Информатика для экономистов - Антимонопольное право - Бухгалтерский учет и контроль - Бюджетна система України - Бюджетная система России - ВЭД РФ - Господарче право України - Государственное регулирование экономики в России - Державне регулювання економіки в Україні - ЗЕД України - Инновации - Институциональная экономика - История экономических учений - Коммерческая деятельность предприятия - Контроль и ревизия в России - Контроль і ревізія в Україні - Кризисная экономика - Лизинг - Логистика - Математические методы в экономике - Микроэкономика - Мировая экономика - Муніципальне та державне управління в Україні - Налоговое право - Организация производства - Основы экономики - Политическая экономия - Региональная и национальная экономика - Страховое дело - Теория управления экономическими системами - Управление инновациями - Философия экономики - Ценообразование - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика отрасли - Экономика предприятия - Экономика природопользования - Экономика труда - Экономическая безопасность - Экономическая география - Экономическая демография - Экономическая статистика - Экономическая теория и история - Экономический анализ -