<<
>>

СОВРЕМЕННЫЕ БУРЖУАЗНЫЕ ТЕОРИИ КРИЗИСОВ НА СЛУЖБЕ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ

Теории кризисов и связанные с ними «антикризисные» проекты, в изобилии конструируемые современными буржуазными экономистами, направлены прежде всего против ленинского учения об общем кризисе капитализма.

Авторам этих проектов важно убаюкать массы иллюзией, что циклические экономические кризисы, характеризующие современную эпоху, представляют собой временное явление, что они отнюдь не являются выражением загнивающего и умирающего капитализма. В условиях общего кризиса капитализма особенно отчетливо подтверждается вывод марксистско- ленинского учения о том, что периодические кризисы все более и более угрожают существованию всего буржуазного общества. Буржуазные экономисты прежде всего заинтересованы в том, чтобы затушевать связь между кризисами перепроизводства и нарастанием предпосылок свержения капитализма. С этой целью измышляются различные теории кризисов.

Для успокоения масс прежде всего привлекается пресловутая «теория больших циклов». Суть последней сводится к тому, что наряду с действительными циклами, продолжительностью в 8—10 лет, существуют какие-то вымышленные большие циклы, продолжительностью около 50 лет, характеризующиеся сменой повышательной и понижательной воли. Основное назначение этой теории — представить обострение экономических противоречий в эпоху общего кризиса капитализма как очередную нопижательную волну большого цикла, имеющую временный характер; за ней якобы должна последовать новая повышательная волна, сулящая блестящие перспективы экономического развития капитализма.

«Теория больших циклов» неразрывно связана с буржуазной «теорией конъюнктуры», пытающейся свести цикл к смене повышательного движения конъюнктуры понижательным, т. е. сконструировать бескризисные циклы.

В действительности кризисы представляют собой основную фазу капиталистического цикла. Именно кризисы придают капиталистическому воспроизводству скачкообразный, циклический характер.

Этот циклический характер воспроизводства выражает неизбежность повторения через определенные периоды экономических кризисов перепроизводства. Кризисы представляют собой необходимую форму движения капиталистического производства. «Кризисы мирового рынка должны рассматриваться как реальное сведение воедино и насильственное выравппвапие всех противоречий буржуазной экономики» 4.

Истррия капитализма знает лишь циклы, продолжительностью із 8—10 лет, неразрывно связанные с периодическими кризисами перепроизводства. Что же касается так называемых больших циклов, то они представляют собой продукт фантазии буржуазных экономистов. Для «подкрепления» этой фантазии буржуазные экономисты ссылаются на длительные колебания товарных цен. Но эти колебания обусловлены причинами, которые совершенно не связаны с циклическим движением, а вызвапы изменениями в области денежного обращения (изменения стоимости золота, инфляционные процессы), внешней торговли и т. д. Такого рода колебания не имеют периодического характера. Они вызваны пли случайными причинами, или такими изменениями в экопомике капитализма, которые не поддаются даже временному смягчению и обнаруживают тенденцию ко все большему усилению (например, рост цен в результате образования монопольных цен).

Для того чтобы судить о трюках, к которым прибегают защитники этой теории, можно привести книгу австралийского буржуазного экономиста Колин Кларка «Экономика 1960 г.», выпущенную в 1945 г., в которой он пытается дать прогноз на ближайшие 15—17 лет.

Колин Кларк пророчил наступление после второй мировой войны повышательной волны нового большого цикла5. .

«Теория больших циклов» вообще и вариант этой теории, предложенный Колин Кларком в частности, представляют прямое издевательство над фактами. Колин Кларк рисует такую схему. Во второй половине XIX в. имели, мол, место повышательная волна большого цикла с 1850 до 1875 г. и понижательная волна с 1875 до 1900 г. Для XX в. Колин Кларк устанавливает тенденцию увеличения продолжительности повышательной волны большого цикла.

Первая такая повышательная волна якобы продолжалась с 1900 по 1930 г., затем паступила понижательная волна с 1930 по 1945 г., которая снова должна смениться повышательной волной. Это изменение Колин Кларк объясняет влиянием сначала первой, а затем второй мировой войны. Он исходит из положения, всячески прокламируемого современными защитниками милитаризма всех мастей, что мировые войны выступают в качестве фактора, улучшающего условия реализации и ослабляющего противоречия капиталистического процесса воспроизводства. Для того чтобы прийти к такому выводу, Колин Кларку потребовалось совершить прямое насилие над фактами. Разве не насилием над фактами является его утверждение, что острый недостаток в капитале характеризует 20-е годы, когда в крупнейших капиталистических странах существовала огромная педогрузка предприятий, хроническая безработица и при этом имел место огромный избыток ссудного капитала, когда многие страны не знали промышленного подъема? Такое насилие над фактами совершает

Колин Кларк, когда он, совершенно «забывая» об обострении противоречий между империалистическими странами, предсказывает огромное развитие в послевоенный период мировой торговли, широкое международное движение капитала и т. д.

Капиталистическая действительность после второй мировой войны полностью опровергла эти смехотворные прогнозы. Проблема внешних рынков достигла в послевоенный период небывалой остроты. Впешняя торговля капиталистических страп чрезвычайно стеснена в результате распада единого всеохватывающего мирового рынка и образования нового параллельного мирового рынка стран демократического лагеря, политики дискриминации против СССР и стран народной демократии, проводимой капиталистическими странами под нажимом монополий США, сокращения емкости оставшегося за капитализмом рынка вследствие усиления обнищания трудящихся в метрополиях и колониальных странах.

Нужно отметить еще одну характерную особенность «прогноза» Колин Кларка: при всех своих стараниях обнадежить L успокоить английских монополистов он не обещает особых успехов в области промышленного развития Англии.

Он прямо пишет о «перезрелой экономике» последней. Все свои упования на блестящее будущее мирового капитализма он связывает преимущественно с Соединенными Штатами Америки. Его оптимистический шцогноз целиком опирается на вымышленную учеными прислужниками Уолл-стрита теорию исключительности американского капитализма.

Но как бы пи были утешительны для буржуазии «прогнозы* Колин Кларка и ему подобных, монополии не могут удовлетвориться только такого рода успокоительными идеологическими маневрами. Они требуют от своих ученых прислужников разработки практических мероприятий по борьбе с кризисами. Эти программы объединяет с «теорией больших циклов» одна общая идея — признание войны и милитаризации хозяйства главным противоядием экономических кризисов. Но в то время как Колин Кларк допускает, что война лишь смягчает экономические кризисы, большинство современных «антикризисных» проектов ставят задачу — показать, что милитаризация хозяйства и развязывание новой мировой войны могут якобы предупредить кризисы. Все это делается для разжигания военной истерии и оправдания раздувания военных бюджетов. Широкое распространение подобного рода «антикризисных» проектов стало характерной чертой современной буржуазной экономической науки, ярко демонстрирующей усиление ее реакционности.

«Новое» в трактовке проблемы кризисов в период общего кризиса капитализма заключается не в том, что выдвинуты какие-то новые варианты теории кризисов: буржуазные экономисты применяют в разных комбинациях давно затасканные теории недопотребления, диспропорций, кредитно-денежные варианты и т. д. «Новое» заключается в том, что сейчас особое зпачение придается методам «антикризисной» политики.

Современные теории кризисов направлепы против бесспориого положения марксистской теории о пеустраиимости при капитализме экономических кризисов, неизбежно вытекающих из основного противоречия капиталистического способа производства.

В отношении современных буржуазных экономистов можно сказать, что рекомендуемые ими программы «антикризисной» политики не столько вытекают из соответствующих теорий кризисов, сколько сами определяют содержание этих теорий.

Последние специально подгоняются для оправдания «антикризисных» программ.

Основным содержанием этих программ являются попытки монополий выйтн из экономических кризисов за счет рабочих своей страны — путем усиления их эксплуатации через повышение интенсивности труда, за счет крестьянства в своей стране — путем проведения политики наиболее низких цен на сельскохозяйственные продукты, за счет крестьян колоний и отсталых стран — путем еще большего спнженпя цен на продукты их труда.

Этот издюблепный метод «разрешения» экономических противоречий лежит в оспове подавляющего большинства «антикризисных» проектов и связанных с ними теорий кризисов. Различие в оттепках отдельных проектов и теорий связано с различиями в рекомендуемой тактике наступления па жизненный уровень трудящихся.

Наиболее старым методом наступления на жизненный уровень рабочих является прямое, непосредственное снижение денежной заработной платы. В области «теории занятости» этот метод, как мы уже указывали, пытался «обосновать» Пигу. Этот же метод лег в основу теории кризисов Хацека, к которой примыкают Роббинс и другие представители лондонской школы.

В интересах «обоснования» политики наступления на жизненный уровень рабочего класса Хайек выдвинул тезис, что увеличение потребления со стороны рабочих может только обострить экономический цризис, что поэтому борьбу с кризисами нужно вести только путем снижения потребительского спроса рабочих, т. е. только путем снижения их реальной заработной платы. Основной рецепт «антикризисной» политики, рекомендуемой Хайе- ком сводится к снижению заработной платы в фазе кризиса и депрессии.

Для оправдания своей «антикризисной» программы Хаейк пытается представить дело так, что коренную причину кризисов следует искать в выдуманном им «перепотребленин», в чрезмерпом /росте потребления, в гипертрофии потребительского спроса.

Эта центральная идея теории кризисов Хайека не имеет ничего общего с капиталистической действительностью, для которой харакгерпо отставание потребительского спроса трудящихся — основной массы покупателей — от роста производства.

Это отставание вытекает из экономических законов капитализма, которые, с одной стороны, вызывают тенденцию к безграничному расширению производства, а с другой — ведут к абсолютному и относительному обнищанию трудящихся, следовательно, к ограничению потребления масс. Пролетарское состояние народных масс не дает возможности быстро расти личному потреблению. В условпх капитализма производительные силы общества растут без соответствующего роста народного потребления, без утилизации этих производительных сил на пользу трудящихся масс.

Отставание потребления трудящихся от роста производства неизбежно вытекает из самой сущности капитализма, из присущей капитализму и неразрывно связапной с погоней за прибылью тенденцией к усилению эксплуатации (рабочих, к максимальному увеличению массы и нормы прибавочной стоимости.

Хайек явно ставит вещи па голову, измышляя абсурдную догму о том, что рост личного потребления при капитализме обгоняет рост производства, вызывая более усиленный рост производства предметов потребления и создавая трудности для воспроизводства, ведущие, по его теории, к экономическим кризисам. Для подкрепления этой явно надуманной схемы объяснения кризисов Хайек измышляет положение, что рост спроса на предметы потребления вызывает снижспие спроса на «капитальные блага», т. е. на средства производства.

Фальшь этого положения настолько бьет в глаза, что не все буржуазные экономисты, весьма искушенные в софистике, рискуют выступить с такой явной бессмыслицей. Даже ребенку понятпо. что нельзя производить предметы потребления из воздуха, что расширение производства предметов потребления требует расширения производства средств производства. Для того чтобы обосновать свою бессмыслицу, Хайеку понадобилось сконструировать надуманную, насквозь фальшивую схему, согласно которой рост реальной заработной платы в фазе подъема делает выгодным применение менее капиталоемких методов, снижает потребность в экономии на живом труде, вызывает использование болсс простых и дешевых механизмов; в результате происходит якобы перераспределение капитала в пользу отраслей, производящих предметы потребления. Такая перестройка по Хайеку, сопровождается снижением спроса на орудия производства, продукция которых выросла в начале подъема. Этого достаточно, по его утверждению, для возникновения кризиса.

Выше была показана полпая несостоятельность исходного положения теории Хайека о наличии при капитализме мнимого пе- репотребления. Теория Хайека является иесостоятельпой п во всех своих последующих выводах.

Вся история капиталистических кризисов полностью опровергает положение Хайека, что в фазе кризиса происходит увеличение реальной заработной платы. В действительности экономический кризис является величайшим бедствием для рабочих. Огромный рост безработицы в этой фазе дает возможность капиталистам оказывать сильнейшее давление па занятых рабочих и снижать заработную плату до минимального уровня. Резкое снижение жизненного уровня рабочих во время кризиса находится в вопиющем противоречии с созданным Хайеком мифом о мнимом благоденствии рабочих, получающих якобы более высокую реальную заработную плату. Правда, снижение товарных цен во время кризиса может вызвать некоторое снижение стоимости жизни, но номинальная заработная плата, как это было показано в предыдущей главе, падает еще сильнее.

История капиталистических циклов опровергает и другое измышление Хайека о том, что в фазе подъема наблюдается относительное снижение спроса на элементы основного капитала в связи с применением якобы менее капиталоемких методов производства.

В действительности в фазе подъема вступают в строй новые предприятия, стимулируется применение более дорогих, более капиталоемких методов производства. Предприниматели идут более охотно на риск применения новых технических методов в этой фазе, нежели во время депрессии и кризиса. Снижение спроса на элементы основного капитала во время депрессии и кризиса — результат, а не причина экономических кризисов.

Совершенно несостоятельно утверждение Хайека о том, что чрезмерный рост производства средств потребления лимитирует возможности роста производства средств производства. В действительности для капиталистического производства характерно, что первое подразделение растет значительно сильнее, нежели второе подразделение. В интересах «подкрепления» своих догм, направленных против рабочего класса, Хайек извращает общеизвестные факты.

История капиталистических циклов подтверждает указанную выше неравномерность в движении первого и второго подразделений. Так, в период цикла, предшествовавшего кризису 1900 г. (т. е. с 1890 по 1900 г.), в мировом производстве важнейших товаров произошли следующие изменения: добыча угля увеличилась на 64%, выплавка чугуна — на 71%, выплавка стали — на 173%, а потребление хлопка, важнейшего сырья, используемого во втором подразделении,— всего на 23%. В Германии индекс производства средств производства вырос за этот период на 75%, а индекс предметов потребления — на 29 %. В Англии первый индекс за тот же период увеличился на 18, а второй — на 10%.

Неравномерность в развитии первого и второго подразделений я условиях капитализма не является случайностью. Отставание второго подразделения неразрывно связано с пролетарским состоянием масс, с их бедностью и ограниченностью потребления, с отставанием роста потребительского спроса.

Но буржуазному апологету Хайеку нет, конечно, дела до действительных закономерностей. Для обоснования своей насквозь ложной схемы он сознательно извращает закономерности капиталистической действительности, устанавливает свои закономерности, совершенно противоположные действительным фактам.

Теория кризисов Хайека опирается на утверждение, что в капиталистическом обществе полностью используются производственные ресурсы (включая и рабочую силу), что сильный рост спроса создает большие трудности, связанные с ограниченностью материальных ресурсов. Нечего говорить о том, что и это утверждение насквозь фальшиво. Это особенно отчетливо выступает в период общего кризиса капитализма, когда налицо хроническая недогрузка производственных мощностей и хроническая безработица. Но и в период, предшествовавший общему кризису, для капиталистической системы было характерно противоречие между условиями производства и реализации товаров. Возможности реализации оказывались и оказываются значительно более узкими, нежели возможности производства товаров. Пределы расширения производства прибавочной стоимости очень эластичны. Для реализации же прибавочной стоимости существуют более узкие границы. Реализация наталкивается на границы, выражающиеся в узости спроса, обусловленной ограниченностью потребления при капитализме. Отсюда — неизбежность кризисов.

Апологет Хайек изо всех сил старается затушевать тот факт, что капиталистическая система делает невозможным рациональное н эффективное использование имеющихся производительных сил.

«Теория ограниченности производственных ресурсов», проповедуемая Хайеком, имеет самую тесную связь с реакционным мальтузианством. «Принцип редкости», к которому все время апеллирует Хайек, непосредственно связан с пропагандируемой современными идеологами империалистической агрессии и войны догмой об ограниченности средств существования, о мнимом отставании наличных запасов средств существования от роста населения.

Все разглагольствования Хайека о «недостатке капитала» имеют одну цель — показать, что корень всех экономических противоречий и трудностей современного капитализма нужно искать не в самой системе капиталистических отношений, а в каких-то несуществующих особых причинах, якобы ослабляющих стимул капиталистов к расширению производства, в наличии каких-то стеснительных для капиталистов условий. Основной смысл всех этих разглагольствований сводится к оправданию вожделенной цели капиталистов — усилить наступление на рабочий класс.

При этом речь идет не только о снижении жизненного уровня рабочих, но и о политическом порабощении рабочих, лишении их элементарных прав, завоеванных упорной, многолетней борьбой с буржуазией. Призывая к устранению фактов, тормозящих «инициативу» капиталистических предпринимателей. Хайек имеет в виду прежде всего ликвидацию тех жалких остатков буржуазной демократии, которые еще уцелели в современных капиталистических странах. Он имеет в виду полпую ликвидацию или максимальную урезку жалкого фабричного законодательства, которое финансовой олигархии не удалось еще полностью ликвидировать. Хайек является рупором наиболее реакционных групп монополистического капитала. Не случайно он стал главным «теоретиком» по экономическим вопросам консервативной партии.

Теория кризисов Хайека, откровенно и цинично проповедующая сокращение потребления рабочих, не могла рассчитывать на успех в среде рабочих. Для того чтобы сделать свою теорию более привлекательной, Хайек пытается представить дело так, что она является якобы идеологическим оружием в борьбе с ненавистной для масс политикой инфляции. В целях демагогии Хайек включил в свое учение наряду с элементами «теории недостатка капитала» элемепты денежно-кредитной теории кризисов. Этот дополнительный элемепт в теории Хайека сводится к утверждению, что необходимым условием развертывания процессов, приводящих к кризису, является кредитно-денежная экспансия. Исходя из этого утверждения, Хайек наряду со своим основным рецептом «антикризисной» политики — снижением заработной платы выдвинул еще один рецепт: проведение политики так называемых «нейтральных денег». Суть этого рецепта сводится к тому, что общий объем денежного обращения (под которым понимается масса денег, помноженная на скорость их обращения) должен оставаться неизменным. Это, мол, предупредит промышленный подъем, что, в свою очередь, предупредит наступление кризиса. Такую же идею выразил и Роббинс, выдвинувший такое откровение: для того чтобы предупредить кризис, нужно предупредить бум.

На критике кредитно-денежной теории кризисов мы остановимся пиже. Пока лишь отметим, что попытка Хайека представить себя в роли борца против инфляции преследует чисто демагогические цели. Хайек принадлежит к той группе буржуазных экономистов, особенно многочисленной в США, которая пытается представить себя в роли хранителя традиционной политики так называемых здоровых финапсов, ревнителя экономии в области государственных расходов, защитника масс, стоящего на страже борьбы с иифляциоинстскими процессами. Но это, конечно, только обманчивая видимость. В действительности эта группа буржуазных экономистов, выступающая обычно под флагом защиты «здоровых финансов» и «свободы бнзпеса», на практике всячески отстаивает предоставление капиталистам субсидий за счет государственного бюджета. Опи всячески раздувают военную истерию, проповедуют гопку вооружений, предъявляющую очень большие требования к бюджету и являющуюся важнейшим фактором процесса усиления инфляции. Возражения этой группы сторонников «здоровых финапсов» направлены лишь против такой части государственных расходов, как, па пример, расходы на пособия безработным и т. д.

В отличие от большинства сторонников кредитно-денежных теорий кризисов, Хайек пропагандирует не расширение, а ограничение кредита. Но это не меняет положения. Суть дела не в том, предлагается ли расширение или сокращение кредита. Суть дела в том, что пикание методы кредитпой политики — ни экспансионистские, ни рссррикционистские — не в состоянии предупредить кризисы, поскольку любая организация кредитной системы, любой «кредитный контроль» оставляют неприкосновенным капиталистический строй, неизбежно порождающий кризисы, вытекающие из противоречий, заложенных в самом капиталистическом производстве. Все эти мероприятия способствуют лишь перекладыванию тяжести кризисов на трудящихся.

В предыдущей главе мы показали, что наступление буржуазии на жизненный уровень рабочего класса ведется многообразными путями: в частности, наряду с непосредственным снижением денежной заработной платы буржуазия применяет окольные пути снижения реальной заработной платы, на основе мероприятий, ведущих к усилению инфляции. В различных конкретно-исто/ри- ческих условиях приобретает решающее значение то первый, то второй метод. Так, в 20-х и па протяжении части 30-х годов английская буржуазия предпочитала политику прямого снижения денежной заработной платы. С 30-х годов начала проявляться инфляция, получившая особенно резко выраженный характер в послевоенный период. Соответственно изменились и методы наступления на рабочий класс.

Некоторые несущественные расхождения в вопросах тактики наступления на жизненный уровень рабочего класса наложили свой отпечаток и на трактовку проблемы кризисов. Для идеологов непосредственного снижения денежной заработной платы наиболее подходящей оказалась теория кризисов Хайека, объявляющая вымышленное перепотребление рабочих основной причиной кризисов и призывающая тем самым к прямому, открытому урезыванию потребления рабочих, к снижению их номинальной заработной платы. Сторонники второго метода наступления на жизненный уровень рабочих ухватились прежде всего за кредитно-денежные теории кризисов, воспевающие спасительную роль кредитно-денежной экспансии.

1

/

Необходимо при этом отметить совпадение конечной цели обеих групп сторонников этих теорий кризисов. И те и другие в конечном счете стремятся к «обоснованию» необходимости ограничения потребления рабочпх. У Хайека этот основной мотив выражен с наибольшей откровенностью; у сторонников кредитно-денежных теорий кризисов он обычно маскируется.

В английской экономической литературе наиболее плодовитым сторонником кредитно-денежных теорий кризисов выступает Хоутри. Он не скрывает, что инфляция должна привести к снижению реальной заработной платы. Он подчеркивает, что целесообразнее снижать не денежную заработную плату, а создать условия, благоприятствующие росту цен. Он растолковывает яростному защитнику политики дефляции Мизесу, что никак нельзя абстрагироваться от специфических особенностей заработной платы, которая в своем росте отстает от роста товарных цен 185.

Основная суть «антикризисной терапии», предлагаемой Хоутри и другими сторонниками кредитпо-денежных теорий, сводится к тому, что кризис можно преодолеть путем расширения кредита на основе его удешевления. Таким ^образом, регулирование нормы процента рассматривается как основной рычаг воздействия на ход промышленного цикла. Спижение нормы процента выдается за важнейший метод лечения болезней капиталистической системы.

Для оправдания этих шарлатанских проектов понадобилось чрезмерное возвеличение капиталистического кредита как решающего фактора, определяющего весь ход процесса воспроизводства. Побуждаемые этим мотивом, сторопники кредитно-денежных теорий стараются представить дело так, что расширение производства ограничивается только размерами кредита, что если бы не было факторов, лимитирующих кредит, то производство-де можно было бы развивать безгранично.

Основная аргументация Хоутри такова: кредитная экспансия вызывает рост народного дохода, что ведет к увеличению общественного спроса, которое, в свою очередь, обусловливает рост товарных цен и связанные с этим процессы снижения реальной заработной платы и увеличения прибыли.

К этой точке зрения близко примыкал Кейнс в 20-х годах186. В своей работе «Исследование о деньгах» Кейпе защищал идею о примате кредитного фактора, приближаясь к крайним представителям кредитпо-денежных теорий кризисов.

Кредитно-денежные теорнп кризисов основаны на полном извращении капиталистической действительности.

Во-первых, совершенно несостоятельно положение о том, что банки создают доход и капитал. Народный доход представляет собой новую стоимость, которая создается и может быть создана только в процессе производства в результате затраты человеческого труда. Реальный капитал также представляет собой стоимость, воплощенную в материальных ценностях (в средствах производства, готовой продукции, деньгах). Совершенно ясно, что ни прямо, ни косвенно банки не могут создавать капитал как таковой. Они могут создавать на основе коммерческого кредита лишь дополнительные средства обращения, выступающие в роли заместителей золотых денег. Эти средства обращения могут быть использованы в качестве ссудного капитала, но опи не являются реальным капиталом. Поскольку им не соответствуют реальные ценности, обладающие самостоятельной стоимостью, они выступают лишь в роли фиктивного капитала.

Во-вторых, совершенно несостоятельная предпосылка о решающей роли кредита. В действительности развитие кредита, его объем, его структура, его связи с отдельными предприятиями и отраслями народного хозяйства целиком и полностью обусловлены процессом производства, а не наоборот. В целях маскировки действительных причин экономических кризисов кредитно-денежные теории кризисов трактуют эту проблему в совершенно превратном виде. «...То, что представляется кризисом на денежном рынке,— писал К. Маркс,— в действительности выражает аномалии в самом процессе производства и воспроизводства» 187. Сильная погоня за ссудным капиталом и высокая норма процента в фазе кризиса отражают лишь огромные трудности реализации, невозможность превратить товарный капитал в депежпый. Это создает видимость недостатка капитала, на которой покоится значительная часть буржуазных теорий кризисов. В действительности в фазе кризиса «имеется всегда обилие капитала, не могущего превратиться в деньги...» 188 В последующей фазе капиталистического

цикла, в фазе депрессии, налицо оказывается изобилие денежньпг капиталов, обусловленное опять-такп процессами, происходящими в сфере производства,— высвобождением части оборотного капитала, недостаточным спросом на новые инвестиции и т. д. Во всех этих случаях изменения в кредитной сфере отражают процессы, происходящие в области производства, и воздействуют на последнюю, но воздействуют так, как следствие влияет на причину.

Совершенно очевидно, что никакая кредитная экспансия сама по себе не в состоянии вызвать перехода к новой фазе, к фазе промышленного подъема, если для этого нет соответствующих условий в процессе производства. Об этом свидетельствует вся история экономических кризисов. В особенности кризис 1929— 1933 гг. показал (не впервые, но на этот раз с исключительной силой) всю вздорность иллюзий о возможности хотя бы некоторого ослабления экономических кризисов при помощи воздействия на норму процента. В отличие от предшествующих кризисов, официальная учетная ставка во время кризиса 1929—1933 гг. продолжала оставаться на низком уровне в связи с громадным избытком бездействующих денежных капиталрв. Это был исключительно благоприятный случаи для проверки кредитно-денежных теорий кризисов. Что же показала эта проверка? Несмотря на небывало низкую для кризиса норму процента, кризис 1929—1933 гг. оказался исключительным по своей силе, глубине и продолжительности. Низкая норма процента не облегчила положения капиталистической промышленности. «Терапия», предложенная Хоутри и Кейнсом, настолько явно обанкротилась, что защищать ее стало неудобно даже для самых твердолобых апологетов капитализма 189.

Даже такой трубадур кродитно-депежных манипуляций, как Хоутри, вынужден был подвергнуть сомнению тезис о всеисцеляющей роли снижения нормы процента. В своей книжке «Капитал и занятость» он выдвинул положение о «кредитном тупике» (credit deadlock), когда в результате глубочайшего кризиса снижение процента не оказывает стимулирующего воздействия на производство190. Не отвергая номиналистических теорий, Хоутри и другие защитники этих теорий вынуждены были признать их практическую никчемность. В своей книге «Общая теория занятости, процента и денег», написанной под впечатлением кризиса 1929— 1933 гг., Кейнс тоже вынужден был выразить сомнение в эффективности применения оДной только денежной политики в качестве метода антикризисной политики.

«...Борьба с кризисами,— жаловался Кейнс,— так сложна. На более поздней стадии понижение процента может послужить большим подспорьем в деле хозяйственного восстановления и, вероятно, является даже необходимым его условием. Но на данный момент крах предельной эффективности капитала может оказаться настолько полным, что никакое мыслимое на практике снижение нормы процента не будет достаточно» 191.

После кризиса 1929—1933 гг. произошла некоторая модификация кредитно-денежных теорий. Суть этой модификации состоит в призыве к широкому использованию государственного бюджета монополиями. Буржуазные идеологи провозглашают, что недостаточно одних мероприятий кредитной политики, что помощь государства не должна ограничиваться снижением нормы процента, что необходимо поставить весь государственный бюджет на службу монополиям, которым угрожает банкротство. Иными словами, от мер косвенного содействия капиталистам (в форме мероприятий, воздействующих на норму процента) буржуазные экономисты переходят к требованиям прямого финансирования монополий за счет государственных средств. Современные буржуазные теорий кризисов выдвигают на передний план бюджетную политику, которая должна быть использована как рычаг перераспределения средств, взимаемых при помощи налогов с трудящихся, в пользу капиталистических монополий. Под флагом «антикризисных» мероприятий буржуазные идеологи проповедуют политику безудержного обогащения монополий, гарантирования им наивыспшх прибылей, перенесения всех убытков и риска на государственную казну, т. е. в конечном счете на трудящихся.

Теория кризисов Кейнса типична для показа тенденций, характеризующих эволюцию буржуазных теорий кризисов в период общего кризиса капитализма. Для этой эволюции характерны следующие моменты. Во-первых, в отличие от Сэя, который рисовал радужную картину соответствия общественного спроса и предложения на основе автоматического действия законов конкуренции, современные буржуазные идеологи все свои надежды возлагают на государство, призывая его к тому, чтобы оно своей политикой «регулирования» поддерживало столь желательное им соответствие спроса и предложения. Во-вторых, основу этого «регулирова- вания» современные буржуазные идеологи усматривают прежде всего в государственных мероприятиях, которые должны стимулировать общественный спрос; в этой системе мероприятий особую роль играют государственные заказы. В-третьих, современные буржуазные авторы теорий кризисов всячески подчеркивают в качестве важнейшего метода «антикризисной» политики необходимость поощрения капиталистов, поддержания у них бодрости, веры в будущее, «самопроизвольного оптимизма», борьбы с «кризисом доверия» и т. д. Для обоснования этой столь выгодной для капиталистов политики выдвигается теория, что уровень прибыли определяется якобы перспективными расчетами капиталиста. В-четвертых, основной источник такого поощрения капиталистических предпринимателей современные буржуазные теории усматривают в щедром финансировании капиталистов, т. е. перераспределении народных средств через государственный бюджет в пользу капиталистов.

Обоснованию этой программы обогащения монополий за счет фактического казнокрадства служит теория кризисов Кейнса. Она нарочито запутана для того, чтобы замаскировать лежащую в ее основе цель — обеспечить для монополистов монопольно высокие прибыли.

Чтобы запутать проблему кризисов, Кейнс, например, вводит в свое учение о кризисах элементы теории недопотребления. В своей работе «Общая теория занятости, процента и денег» он положительно отзывается о теории кризисов Гобсона, пытавшегося объяснить кризисы недопотреблением. В ряде мест своей книги Кейнс отмечает, что границы спроса определяются недостаточностью потребительского спроса в силу склонности к сбережению, особенно заметной у более зажиточных, потребителей.

На деле Кейнс отрицает противоречие между производством и потреблением даже в том вульгаризированном и поверхностном виде, в котором оно представлено у мелкобуржуазных сторонников теории недопотребления (например, у Сисмонди). Он подчеркивает, что недостаточный объем потребительского спроса может быть компенсирован за счет роста инвестиций. Тем самым Кейнс отрицает практическое значение факта отставания потребления от производства. По Кейнсу получается, что любой дефицит потребительского спроса может компенсироваться соответствующим ростом производства, что если происходит рост инвестиций, то остальное все приложится. Эта ложная концепция, которую в свое время проповедовал в русской литературе М. И. Туган-Барановский, всячески замалчивает решающей важности факт, специфический для капиталистического способа производства: чем больше развиваются его производительные силы, тем более приходят они в противоречие с узким основанием, на котором покоятся отношения потребления.

Кейнс пользуется следующим фальсификаторским приемом. Он совершенно замалчивает, что рост инвестиций и расширение производства средств производства создают предпосылки для расширения производства предметов потребления. Известная «независимость» производительного потребления от личного потребления существует только в определенных границах. В конечном итоге производительное потребление связано с личным потреблением и ограничивается последним. «...Происходит, как мы видели (книга II, отд. III),—писал К. Маркс,—постоянное обращение между постоянным капиталом и постоянным капиталом, которое, с одпой стороны, независимо от личного потребления в том смысле, что оно никогда не входит в это последнее, но которое тем не менее ограничено в конечном счете личным потреблением, ибо производство постоянного капитала никогда не происходит ради него самого, а происходит лишь оттого, что этого постоянного капитала больше потребляется в тех отраслях производства, продукты которых входят в личное потребление» 13.

Рост производительного потребления, создавая предпосылки для расширения производства предметов потребления, неизбежно упирается в узкий потребительский базис, обусловленный антагонистическими отношениями распределения буржуазного общества. Кейнс замалчивает, что рост инвестиций приводит к обострению противоречия между производством и потреблением.

У Кейнса теория недопотребления играет лишь роль привеска, необходимого для демагогических маневров, в частности для цустых разговоров о целесообразности более уравнительного распределения народного дохода.

Социальная демагогия в работах Кейнса находит свое отражение в выдвижении внешне радикальных лозунгов, рассчитанных на обман масс. Так, ссылаясь на вымышленный им пресловутый «основной психологический закон», Кейнс формулирует широковещательное положение о желательности некоторого смягчения имущественного неравенства, поскольку богатые собственники потребляют лишь незначительную часть своего дохода. При этом Кейнс высказывает свое пожелание о смягчении имущественного неравенства в такой нарочито расплывчатой и неопределенной форме. «Со своей точки зрения, я думаю,— пишет он,— что есть известные социальные и психологические оправдания для значительного неравенства доходов и богатств, однако отнюдь не для такого большого разрыва, какой существует сейчас» 192.

Это нарочито расплывчатое, каучуковое высказывание Кейнса о желательности смягчения «слишком значительного» имущественного неравенства остается демагогическим благожеланием, рассчитанным только на то, чтобы внушить обманчивые иллюзии о возможности коренного улучшения положения трудящихся в буржуазном обществе, основанном на жестокой эксплуатации и ограблении подавляющего большинства населения.

Основной смысл теории кризисов Кейнса состоит в том, чтобы подвести базу под предлагаемые им «антикризисные» мероприятия. Особое место среди этих мероприятий занимает создание для монополий гарантированного рынка путем предоставления государственных заказов, искусственного расширения спроса, форсирования непроизводительного потребления.

Кейнс заинтересован в том, чтобы тщательно завуалировать основной смысл своей «антикризисной» проіраммьі и выпятить на передний план чисто «психологический фактор». Для того чтобы одновременно скрыть свой замысел и в то же время незаметно подвести читателя к своему самому главному практическому выводу, Кейнс привлекает одну из самых вульгарных теорий кризисов, которая когда-либо выдвигалась в экономической литературе, а именно так называемую психологическую теорию. Суть этой теории сводится к тому, что ключ к объяснению кризисов следует искать в психологии предпринимателя, в его обостренной реакции ко всяким внешним изменениям. Смена фаз капиталистического цикла, согласно этой теории, объясняется сменой настроений предпринимателя, сменой его оптимистических или пессимистических иллюзий. Кризис, с этой точки зрения, есть прежде всего «кризис доверия», означающий потерю предпринимателем веры в свое экономическое положение.

Пожалуй, ни одна буржуазная теория кризисов не показывает в такой наглядной и осязательной форме, как «психологическая теория», фальсификаторский прием буржуазной методологии. Он состоит в том, что чисто производный фактор, обусловленный изменением конъюнктуры, рассматривается в качестве первопричины ее изменений, тогда как на деле смена пессимистических и оптимистических настроений предпринимателя определяется изменением объективного положения, изменением конъюнктуры, а не наоборот.

Теория кризисов Кейнса не нова. Подобного рода «психологическими упражнениями» в области теории кризисов в английской литературе занимались Лавингтон, Пигу и другие. «Новшество» Кейнса заключается в том, что он сделал попытку «углубить» эту антинаучную теорию своим «учением» о предельной эффективности капитала. «Психологический фактор» Кейнс применяет и при объяснении источников прибыли. Рентабельность капитала он ставит в зависимость от оценки капиталистом возможного в будущем дохода. Расчеты капиталиста на будущее, его оценка перспектив развития, его надежды, страхи, ожидания и т. д. превращаются в самостоятельную силу, определяющую движение доходов предприятий. В качестве одной из основных причин экономических трудностей современного капитализма Кейнс выдвигает ослабление среди предпринимателей «духа жизнерадостности» и «самопроизвольного оптимизма».

Своей явно неверной так называемой теории смены оптимистических и пессимистических настроений Кейнс придал более «глубокомысленный» и «ученый» вид, заявив, что в основе цикла лежат изменения предельной эффективности капитала15. Но от этой трансформации теория кризисов Кейнса не стала ни на йоту более Обоснованной.

Теория Кейнса, объявляющая психологические факторы решающей силой экономического процесса, основана на чисто идеалистическом представлении об экономических законах как выражении субъективных процессов, порождаемых сознанием людей. Марксизм давно опроверг это идеалистическое представление. В частности, К. Маркс в «Нищете философии» и «Капитале», Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге» и «Людвиге Фейербахе», В. И. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» неопровержимо доказали, что природа и общество развиваются по своим объективным законам. Последние действуют независимо от воли и сознания людей, независимо от того, осознаны ли людьми эти законы или нет. Экономические законы представляют собой разновидность законов общества, на них распространяется общее материалистическое положение об объективном характере законов природы и общества. Марксизм понимает законы науки — все равно, идет ли речь о законах естествознания или о законах политической экономии,— как отражение объективных процессов, происходящих независимо от воли людей. Это положение относится к экономическим законам любого исторического периода.

Положение об объективном характере экономических законов в корне опровергает идеалистическую теорию Кейнса. Психологическая трактовка Кейнсом вопроса об источнике прибыли противоречит общеизвестным фактам капиталистической действительности. Капиталистическая прибыль представляет собой превращенную форму прибавочной стоимости. Она может создаваться только в процессе производства на основе эксплуатации наемных рабочих или присвоения прибавочного труда некапиталистических производителей, например крестьянства как в самой метрополии, так и в особенности в колониях. Расчеты капиталистов на близкое или отдаленное будущее не могут создать ни одного атома дополнительной прибыли. Эти расчеты не могут изменить и распределения прибавочной стоимости между отдельными капиталистами, поскольку это распределение зависит от соотношения экономической силы отдельных капиталистов, от специфических условий производства в отдельных странах и отраслях, а не от субъективных настроений капиталистов. Расчеты капиталистов на будущее не могут оказать сколько-нибудь существенного влияния на условия реализации прибавочной стоимости. Конечно, паника, охватывающая капиталистический мир в фазе кризиса, способствует дальнейшему обострению кризиса. Но сама эта паника — производный факт, обусловленный кризисом. Она только отражает реальные процессы, происходящие в капиталистической экономике. Влияние этого фактора ограничено общими условиями воспроизводства капитала.

Кейнс пытается всячески затушевать объективные основы смены настроений у предпринимателей. Признать эти объективные основы значило бы признать, что смена настроений — результат, а не причина кризисов, т. е. расписаться в полной несостоятельности «психологической теории кризисов». Не приходится доказывать, что Кейнс занимается неприкрытой апологией капиталистического предпринимателя, этого «рыцаря наживы», все действия которого определяются только одним мотивом — стремлением к получению наивысшей прибыли. Именно этот всеопределяющий движущий стимул капиталиста заставляет его тщательно присматриваться к объективной обстановке и соответственно изменять свою тактику. Ясно, что капиталист расширяет в фазе подъема свое производство отнюдь не потому, что он одержим каким-то духом «самопризвольного оптимизма», а потому, что это диктуется всей экономической обстановкой капиталистического производства и что в этих конкретных условиях расширение производства необходимо для обеспечения высоких прибылей. Следуя своей фантастической теории, Кейнс договорился до такого абсурда, что при

определении эффективности капитала «следует принимать во внимание нервы, склонность к истерии и даже несварение желудка и реакцию на перемену погоды у капиталиста» 193. Единственный смысл этой бессмысленной теории в том,, что она может оправдать все, что угодно и выгодно для капиталиста.

Теория кризисов Кейнса, при всей своей надуманности и абсурдности, выполняет определенный социальный заказ. Она служит не только, как увидим ниже, для обоснования политики государственных субсидий, но и для оправдания политической реакции. «Экономическое процветание,— пишет Кейнс,— в чрезмерно большей степени зависит от наличия политической и социальной атмосферы, подходящей к духу среднего бизнесмена. Если страх перед рабочим правительством... подавляет предпринимательство, то это не обязательно нужно считать результатом рационального расчета или политического заговора. Это простое следствие нарушения деликатного равновесия самопроизвольного оптимизма» 194.

Кейнс выражается очень «деликатно», но за этой «деликатной» формой скрывается весьма неделикатное содержание. Скрытый смысл подобного (рода положений сводится к тому, что политическая реакция, благоприятно действуя на «самопроизвольный оптимизм» предпринимателей и тем самым на предельную эффективность капитала, способствует... росту занятости. Таким образом, теория Кейнса является прямым и открытым оправданием всех форм политической реакции, включая террористическую диктатуру наиболее реакционных групп финансового капитала.

Своей идеалистической теорией кризисов Кейнс создал «теоретическую» базу для самых шарлатанских рецептов «лечения» капитализма от кризисов, предлагаемых совіременннми лекарями, или, вернее, знахарями капитализма. На возможность использования «психологической теории кризисов» в этом направлении указывал уже Пигу. Он писал, что даже такой внеэкономический факт, как благоприятный политический слух, может привести к прогрессирующему и далеко идущему улучшению в состоянии занятости 195.

Итак, все годится для того, чтобы вернуть капиталисту «состояние уверенности», вплоть до распространения заведомо ложных слухов, вплоть до разжигания военной истерии и клеветнической кампании против СССР и стран народной демократии.

Кейнс при создании своей ультравульгарной теории кризисов руководствовался прежде всего следующим: ему важно было покивать, что поскольку кризис вызывается сменой оптимистических

настроений пессимистическими, постольку важнейшее средство борьбы с кризисами должно состоять в том, чтобы вызвать перелом настроений у предпринимателей. Для ободрения капиталистов, по Кейнсу, годится все, что может обеспечить наивысшие прибыли и усилить позиции магнатов монополистического капитала.

Речь идет прежде всего о том, чтобы организовать спасение предприятий, которым угрожает банкротство. Как известно, капиталистическая практика выработала специальный тип «спасательных организаций», предназначенных для этой цели. Наиболее известная из них — Реконструктивная финансовая корпорация в США, созданная в 1932 г. по инициативе правительства Гувера. Основной функцией этой корпорации являлась выдача субсидий крупным предприятиям, которым угрожает банкротство. За период со 2 февраля 1932 по 31 марта 1938 г. Реконструктивная финансовая корпорация предоставила займов и авансов капиталистическим предприятиям на 6607 млн. долл., скупила акций на 571 млн. долл. и предоставила ссуд другим правительственным агентствам на 2442 млн. долл.196

Как правильно отметил Уильям Фостер, мероприятия Гувера, а затем Рузвельта по борьбе с кризисами предвосхитили учение * Кейнса 197.

Но Кейнс не удовлетворяется только предложениями об эпизодических мероприятиях «скорой помощи» для спасения предприятий, находящихся уже на грани банкротства. Он стоит за всестороннюю и систематическую помощь капиталистическим монополиям со стороны их государства, которое могло бы поддерживать у предпринимателей на длительный срок «состояние уверенности». Программу этих мероприятий Кейнс выражает термином «регулирование инвестиций». Сам по себе этот термин является весьма расплывчатым и неопределенным. Но капиталистическая практика прекрасно показала, как выглядит это «регулцрование» инвестиций в условиях господства капиталистических монополий.

«Регулирующие» мероприятия буржуазного государства прежде всего создают особо благоприятные условия для крупнейших монополий, получающих львиную долю от правительственных заказов, связанных как с чисто военными расходами, так и с реализацией всевозможных проектов «общественных іработ». Так, например, в США во время второй мировой войны 3Д всех военных заказов (по стоимости) были сконцентрированы в руках сотни монополистических корпораций. Фактически такое раздувание правительственных заказов означает создание гарантированного рынка и высоких прибылей для крупнейших монополий.

Монополии используют в своих интересах не только субсидии, дешевый кредит и гарантированный рынок, но и самое расширение государственных инвестиций. Яркую иллюстрацию этого процесса дает опять-таки американская практика во время второй мировой войны. Американские монополии предпочли переложить на государственный бюджет издержки строительства военных предприятий. Из 25,8 млрд. долл. новых капитальных вложений в обрабатывающую промышленность (с июня 1940 по июнь 1945 г.) 17,2 млрд. долл. вложило государство. Из созданных государством заводов около 2/з предприятий, стоимостью в 11,2 млрд. долл., было передано в эксплуатацию в основном крупнейшим трестам и концернам на началах аренды. После окончания второй мировой войны американское правительство продало за бесценок большинство этих предприятий тем же монополиям. Такую же практику осуществляли, хотя и в меньших масштабах, английские монополии. Только Имперский химический трест (JCJ) построил за счет государства заводы вооружения и военных материалов на сумму 61 млн. ф. ст. Всего за годы войны английское правительство вложило в промышленное строительство около 1 млрд. ф. ст. Как уже было указано в гл. 3, значительная часть построенных за счет государства заводов после окончания войны была передана лейбористским правительством монополиям.

«Возврат к состоянию уверенности», выражаясь словами Кейнса, осуществляется многообразными-путями, но все они имеют одно общее содержание и одну общую цель — обеспечение наивысших прибылей монополиям за счет государственных заказов и субсидий, т. е. в конечном итоге за счет средств налогоплательщиков. Это новый метод перераспределения народного дохода в пользу монополий и усиления эксплуатации трудящихся.

Кейнс всячески стремится запутать вопрос об источниках финансирования государственных заказов, представить дело так, будто основным источником этого финансирования являются не доходы трудящихся, взимаемые с них в виде налогов, а «сбережения» капиталистического класса, которые при отсутствии государственных заказов якобы не могут быть использованы для производительных целей. Апологетический маневр идеолога империализма Кейнса сводится к тому, чтобы «доказать», будто в условиях военной экономики (ибо государственные заказы при капитализме в основном имеют военный характер) в результате применения ранее бездействовавших капиталов достигаются использование новых производственных мощностей и вовлечение в производство новой рабочей силы, отчего-де выигрывает хозяйство страны в целом и что выгодно якобы всем классам населения, как капиталистам, так и трудящимся.

Капиталистическая действительность полностью опровергает нарисованную Кейнсом схему финансирования государственных заказов. Непосредственным источником этого финансирования является, как известно, государственный бюджет. Основным источником поступлений в доходную часть бюджета капиталистических стран являются налоги. В то время как налоги на трудящихся непрерывно возрастают, капиталисты различными путями фактически освобождаются от уплаты налогов. Вносимые капиталистами налоги возвращаются им в виде различных правительственных субсидий, переплат на военных заказах, официально разрешаемого повышения цен на выпускаемую ими продукцию и т. д. В результате бремя по финансированию государственных заказов несут трудящиеся. Таким образом, источником государственных заказов является не какая-то вновь созданная покупательная способность, а перераспределение национального дохода в результате перекачки средств из карманов трудящихся в государственный бюджет,' а оттуда — в сейфы монополий. Рост государственного финансирования происходит за счет сокращения потребления основной массы населения, что еще больше обостряет противоречие между производственными возможностями капитализма и платежеспособным спросом населения. Это в конечном счете не может не привести к острейшим экономическим кризисам.

Своей теорией кризисов Кейнс пытается внушить иллюзию о возможности предупреждения кризисов в условиях «регулируемого капитализма». В действительности же рост государственно-монополистического капитализма имеет своим результатом еще большее обострение экономических кризисов. «Контроль» над экономикой в условиях капитализма отнюдь не устраняет капиталистической анархии производства: ожесточенная конкуренция между монополиями продолжает свирепствовать, принимая лишь более замаскированные формы. Государственно-монополистический капитализм неразрывно связан с усилением эксплуатации трудящихся, с ростом обнищания народных масс, с обострением противоречия между возможностями производства и узким базисом потребления. Наконец, государственно-монополистический капитализм обычно переплетается с усилением милитаризации хозяйства; он в конечном счете ускоряет наступление военных конфликтов, приводящих к разорению и упадку экономики капиталистических стран и к еще большему обнищанию трудящихся.

Вся экономическая история периода общего кризиса капитализма служит наглядным подтверждением тому, что рост государе г- венно-монополистического капитализма отнюдь не устраняет и не может устранить кризисов перепроизводства.

Марксистско-ленинская политическая экономия неопровержимо доказала, что контроль над общественным производством совершенно несовместим с законами капиталистического производства и потому всегда остается платоническим благопожеланием. Практические предложения Кейнса в духе «регулируемого капитализма» представляют собой реакционную утопию, ибо подлинное управление общественным производством осуществимо только в •социалистическом обществе. Только социалистическое общество, опирающееся на основной экономический закон социализма, в состоянии организовать планомерное развитие народного хозяйства и обеспечить действительно бескризисйое развитие. 2.

<< | >>
Источник: И. Г БЛЮМИН. КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ экономии. ТОМ II. КРИТИКА СОВРЕМЕННОЙ АНГЛИЙСКОЙ И АМЕРИКАНСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ. 1961

Еще по теме СОВРЕМЕННЫЕ БУРЖУАЗНЫЕ ТЕОРИИ КРИЗИСОВ НА СЛУЖБЕ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ:

  1. Критика буржуазных и мелко­буржуазных теорий кризисов
  2. Буржуазные теории денег
  3. Головнин М.Ю.* Реакция денежно-кредитной политики России на мировой экономический кризис
  4. Нельзя более ярко охарактеризовать критическое состоя­ние современной буржуазной экономии, чем это сделано са­мими ее представителями в последние годы.
  5. Организационное построение службы сбыта, службы маркетинга и службы материально-технического снабжения
  6. Взаємодія органів Державної казначейської служби з органами Державної контрольно-ревізійної служби та Державної митної служби України
  7. КРИЗИС «ТЕОРИИ РАВНОВЕСИЯ»
  8. 2. КРИЗИС ТЕОРИИ «ПРЕДЕЛЬНОЙ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ»
  9. Теории финансовых кризисов
  10. Империалистическая интеграция сельскохозяйственного производства.
  11. 3.1. Теории денег, цен и денежного оборота. Современные проблемы денежной теории
  12. Особенности кризисов и циклов в современных условиях
  13. Американские займы на цели империалистической войны
  14. Механизм кризиса на уровне отдельного предприятия в современной экономике РФ
  15. §3 Кризис современных систем пенсионного страхования
  16. Анализ причин возникновения и развития современного финансово-экономического кризиса в США
  17. 78. Современное понятие экономич.теории и ее место в системе экономических знаний. Трансформация понятия о предмете экономической теории.
- Информатика для экономистов - Антимонопольное право - Бухгалтерский учет и контроль - Бюджетна система України - Бюджетная система России - ВЭД РФ - Господарче право України - Государственное регулирование экономики в России - Державне регулювання економіки в Україні - ЗЕД України - Инновации - Институциональная экономика - История экономических учений - Коммерческая деятельность предприятия - Контроль и ревизия в России - Контроль і ревізія в Україні - Кризисная экономика - Лизинг - Логистика - Математические методы в экономике - Микроэкономика - Мировая экономика - Муніципальне та державне управління в Україні - Налоговое право - Организация производства - Основы экономики - Политическая экономия - Региональная и национальная экономика - Страховое дело - Теория управления экономическими системами - Управление инновациями - Философия экономики - Ценообразование - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика отрасли - Экономика предприятия - Экономика природопользования - Экономика труда - Экономическая безопасность - Экономическая география - Экономическая демография - Экономическая статистика - Экономическая теория и история - Экономический анализ -