<<
>>

РАЗВЯЗЫВАНИЕ ИНФЛЯЦИИ И МИЛИТАРИЗАЦИЯ ХОЗЯЙСТВА — СУТЬ «АНТИКРИЗИСНЫХ» ПРОЕКТОВ

Как ни разнообразны выдвигаемые различными буржуазными экономистами «антикризисные» проекты, все они имеют две общие черты: во-первых, они непременно связаны с раздуванием государственного бюджета, таящим в себе опасность инфляции; во- вторых, на практике они неизбежно выливаются в мероприятия, связанные с милитаризацией хозяйства, с подготовкой к войне.

•Создание военно-инфляционной конъюнктуры составляет основное содержание всех «антикризисных» проектов.

Руководящей идеей большинства «антикризисных» проектов является искусственное стимулирование общественного спроса за счет государственных финансов. Эта идея неразрывно связана с утверждением о том, что нет надобности соблюдать строгое соответствие между приходной и расходной частью государственного бюджета, что в интересах «антикризисной» политики можно смело идти на раздувание государственных расходов, на любой бюджетный дефицит. Такого рода политика неизбежно ведет к инфляции.

В наиболее обнаженной и карикатурной форме эта идея выражена у кейнсианца Михаэля Поляни21. Суть его теории сводится к следующему. Кризис обусловлен недостаточными размерами платежеспособного спроса, что в свою очередь объясняется тем, что в распоряжении населения недостаточно денежных средств. Для преодоления экономических кризисов нужно увеличить количество денег в обращении.

Итак, все получается очень просто: буржуазное государство, по Поляни, может легко устранить экономические кризисы путем регулирования денежного обращения. Поляни упускает только «мелочь» — увеличение выпуска денег может вызвать их обесценение, в результате чего покупательная способность населения не только не увеличится, но даже снизится. В конечном счете в результате мероприятий, предложенных Поляни, противоречие между производственными возможностями капитализма и ограниченными масштабами потребительского спроса должно обостриться.

Поляни пытается замаскировать тот факт, что осуществление его рецепта прямым путем ведет к инфляции. С открытой защитой инфляции, неразрывно связанной с огромным ростом государст венных расходов, не рискуют выступить даже наиболее изощрен

ные буржуазные фальсификаторы. Инфляция, имевшая место после первой мировой войны, оставила после себя самые мрачные воспоминания. Достаточно вспомнить об исключительной по своей разрушительной силе инфляции в Германии в 1923 г. В Англии инфляция не приняла таких маштабов, как в Германии, но и там она оказалась весьма интенсивной. К 1920 г. в Англии количество бумажных денег превышало в 16 раз количёство банкнот в 1914 г., а индекс цен поднялся больше чем в 3 раза.

Инфляция по ряду причин выгодна монополистическому капиталу. Она является важным средством наступления на жизненный уровень рабочего класса. Вызывая рост товарных цен, инфляция снижает реальную заработную плату, усиливает эксплуатацию рабочих, увеличивает прибавочную стоимость, присваиваемую капиталистами.

Далее, инфляция является мощным средством централизации капиталов. Это дает возможность крупнейшим монополиям расширять свой контроль и поглощать массу мелких и средних предприятий. Инфляция вызывает массовое разорение мелких рантье. Как известно, инфляция влечет за собой некоторый выигрыш для должников за счет кредиторов, для производительного капитала эа счет ссудного. Финансовая олигархия заинтересована также в инфляции как средстве усиления конкурентоспособности данной страны на мировом рынке. В целом финансовая олигархия обогащается за счет инфляции.

Однако инфляция выгодна финансовым магнатам лишь до известного предела. Инфляционные процессы, постепенно усиливаясь, в конечном счета приводят к развалу народного хозяйства. Они разрушают внутренний товарооборот, подрывают кредит, сильнейшим образом ограничивают накопление капитала. На определенной ступени инфляции всякий капитал, оказавшийся в денежной форме, очень быстро обесценивается. На этой почве возникает тенденция к замораживанию капиталов: накопленные капиталы уходят из оборота, тезаврируются в каком-либо ценном имуществе (недвижимости, драгоценностях и т.

д.). По мере развертывания инфляцпи снижается ее финансовый эффект. История денежного обращения знает случаи, когда печатание бумажных денег стоило дороже, чем результат эмиссии. Наконец,— и это является важнейшим результатом,— инфляция вызывает такое обострение социальных противоречий в связи с гигантским обнищанием рабочего класса и массовым разорением мелкой буржуазии, которое создает угрозу самому существованию капиталистического строя.

Финансовая олигархия заинтересована в «умеренной инфляции, которая дала бы возможность обогащения монополий и снижения жизненного уровня рабочих, не приводя в то же время к развалу народного хозяйства, создающего угрозу прибылям монополий и чреватого опасностью революционного взрыва.

Отражая эти интересы монополистического капитала, современные буржуазные экономисты, в частности Кейнс, пытаются сеять иллюзию о возможности удержать инфляцию в «разумных» границах, о возможности осуществления «контролируемой» или «планируемой» инфляции. Эта иллюзия составляет основное содержание кейнсианской «теории управляемой валюты», неразрывно связанной с его проповедью увеличения государственных расходов.

Вся история денежного обращения капиталистических стран дает многочисленные иллюстрации, демонстрирующие полное бессилие буржуазных правительств регулировать по своему желанию процесс инфляции. В действительности сами буржуазные правительства оказываются игрушкой слепых стихийных законов капиталистического производства и обращения. Попытки удержать инфляцию на каком-то «разумном уровне» всегда кончаются провалом. Достаточно обратиться к современной действительности США и Англии, не говоря уже о Франции, Италии и других капиталистических странах, где обесценение денег приняло катастрофические размеры. Инфляция все усиливается в ведущих капиталистических странах мира.

«Теория управляемой валюты» представляет собой такую же разновидность «учения о плановом капитализме», как и «теория бескризисного капитализма». «Теория управляемой валюты» основана на заведомо ложной предпосылке о возможности сознательного управления в буржуазном обществе процессом ценообразования.

Действующий в буржуазном обществе закон конкуренции и анархии производства, господство стихийного закона стоимости исключают возможность сознательного управления общественным производством и тем самым — ценами. Стихийные колебания цен представляют собой единственный механизм, регулирующий капиталистическое производство.

Стихийный характер капиталистического производства неизбежно приводит к тому, что экономические законы проявляются как слепая, принудительная необходимость, господствующая над людьми. Одним из проявлений этих слепых стихийных закономерностей является «власть денег».

Стихийный характер законов денежного обращения буржуазного общества проявляется в определяющей роли золота как основы денежного обращения. К. Маркс писал, что золото отличается «лишь как самостоятельное воплощение, как выражение общественного характера богатства... Следовательно, это его общественное бытие проявляется как нечто потустороннее, как вещь, предмет, товар, существующий рядом с действительными элементами общественного богатства и вне их. Пока производство идет бесперебойно, это забывается. Кредит, также общественная форма богатства, вытесняет деньги и узурпирует их место. Именно доверие к общественному характеру производства является причиной того, что денежная форма продуктов кажется чем-то мимолетным и идеальным, простым представлением. Но как только кредит потрясен,— а эта фаза неизбежно наступает в цикле современной промышленности,— все реальное богатство должно вдруг быть действительно и немедленно превращено в деньги, в золото и серебро... с развитием кредитной системы капиталистическое производство непрерывно стремится уничтожить эту металлическую границу — эту одновременно и вещественную и фантастическую границу богатства и его движения,— но все снова и снова разбивает себе голову об эту границу» 198.

Для того чтобы обосновать совершенно иллюзорное представление о возможности создания «управляемой валюты», Кейнс стремится развенчать роль золота. Он объявляет золотой стандарт ^варварской реликвией».

Как в обосновании других своих догм, Кейнс и здесь пользуется избитыми аргументами в духе номиналистической теории денег, давно опровергнутой Марксом. Чего стоит одна ссылка на то, что золото вытесняется п сходит на нет как денежный материал, заменяясь знаками денег. В действительности стоимость денежных знаков* в странах капитала определяется стоимостью представляемого ими золота.

То, что буржуазные экономисты называют «управляемой валютой», есть бумажно-денежная валюта, подверженная всем стихийным закономерностям капиталистического денежного обращения. В период общего кризиса капитализма в связи с обострением общей неустойчивости экономического положения усилилась неустойчивость денежных систем капиталистических стран. Резко обострилась неравномерность в распределении золотых запасов. Это нашло свое отражение в' наличии ряда валют с недостаточным золотым обеспечением. Произошло значительное сближение банкнот с бумажными деньгами. Дело не только в том, что все капиталистические страны с 30-х годов перешли к системе неразменных банкнот, но и в том, что изменился характер вексельного покрытия, изменился характер самих векселей, из орудия коммерческого кредита ставших в значительной мере средством финансирования капиталистических монополий.

Исключительный по силе валютный кризис, сопровождавший мировой экономический кризис 1929—1933 гг., с полной очевидностью показал растущую неустойчивость денежного обращения капиталистических стран. Весьма знаменателен тот факт, что наиболее богатые капиталистические страны уже после того, как прошел кризис 1929—1933 гг., оказались неспособными вернуться к нормальному для капитализма денежному обращению, т. е. к оистеме золотого стандарта.

Послевоенная инфляция, девальвация валют, проведенная осенью 1949 г. в более чем 30 государствах, является новой яркой иллюстрацией неустойчивости денежного обращения современного капитализма.

Вместе с тем в капиталистическом мире обостряется борьба за золото, вопреки заклинаниям буржуазных экономистов о необходимости освободиться от «золотой цепи».

Особая чуткость валютных курсов к передвижению золота служит новым подтверждением того бесспорного факта, что так называемая «управляемая валюта» тесно связана с золотом, базируется на нем. Как никогда капиталистический мир ищет спасения от всеобщего банкротства в попытке сохранить абсолютную стоимость, денежный товар. Золотые фонды представляют собой одно из важнейших средств борьбы между капиталистическими державами и резервы на случай войны.

«Теория управляемой валюты» не нова. Она воспроизводит иллюзии о возможности исцеления всех бедствий капитализма при помощи печатного станка — иллюзии, насаждавшиеся еще со времени авантюриста XVIII в. Джона Лоу различными шарлатанами. В период общего кризиса капитализма эта теория выполняет новую функцию: ею пытаются успокоить рабочих обещаниями о возможности предупредить кризисы и ослабить безработицу путем увеличения государственных расходов, умалчивая, что это неминуемо ведет к инфляции.

«Теория управляемой валюты» направлена на то, чтобы укрепить английскую валютную систему в ее борьбе с долларом. Свою слабость по сравнению с США Англия пытается компенсировать созданием замкнутой валютной зоны, где основой расчетов служил бы бумажный фунт. Стерлинговый блок является одной из важнейших экономических основ Британской империи.

Стремление расширить и укрепить стерлинговую зону приобретает для Англии особое значение в связи с дефицитом платежного баланса и острым недостатком в долларах. «Регулирование валюты», проповедуемое английскими буржуазными экономистами, приобретает, таким образом, определенный смысл как метод борьбы экономически более слабой империалистической страны против главного держателя золота — США. Теоретическая борьба против золотой основы денежного обращения отражает борьбу английского империалпзма против американского, располагающего наиболее крупными золотыми запасами.

После второй мировой войны произошло некоторое изменение демагогических приемов буржуазных экономистов, включая правых лейбористов, по вопросам денежного обращения. Инфляционные процессы получили в этот период несравенно более сильное развитие, нежели в период между двумя мировыми войнами. Инфляция превратилась в бич для трудящихся, снижая все сильнее их жизненный уровень. Стало неудобным выступать с откровенной защитой даже «умеренной инфляции», «регулируемой инфляции». Для послевоенного периода поэтому характерно преобладание активной антиинфляционной демагогии. В частности* для того чтобы продемонстрировать отход от прежней политики* лейбористское правительство пожертвовало в 1947 г. канцлером казначейства Дальтоном, проповедовавшим политику «дешевых денег», т. е. развязывание инфляции. Заменивший Дальтона Криппс объявил на словах курс на ликвидацию инфляции. Однако в действительности произошла смена лишь демагогических приемов, а не какое-либо изменение реальной политики. Лейбористское правительство по-прежнему и в еще больших масштабах осуществляло мероприятия, которые привели к развязыванию инфляции. Эти же мероприятия продолжает проводить и нынешнее консервативное правительство. К числу таких мероприятий следует прежде всего отнести раздувание военного бюджета.

Поддерживая инфляционную практику, буржуазные экономисты предпочитают маскировать ее антиинфляционной демагогией. Последняя рассчитана на то, чтобы внушить рабочим мысль о недопустимости борьбы за повышение денежной заработной платы. Рабочих одурачивают теорией, провозглашающей повышение заработной платы главным источником инфляции. Как уже было показано в предыдущей главе, смысл этой антиинфляционной демагогии состоит в оправдании политики замораживания заработной платы.

В американской экономической литературе защита инфляцио- нистской политики получила несколько иное преломление, нежели в Англии, в связи с особенностями экономического положения США. По вполне понятным причинам в США нет почвы для попыток номиналистического развенчания золота, ареной которых стала Англия. В США, где государственный долг после второй мировой войны достиг гигантских размеров (в конце 1952 г. он составил сумму в 266,9 млрд. долл.), буржуазные экономисты выступают с проповедью бюджетного дефицита и восхвалением народнохозяйственной роли государственного долга. В американской литературе возникла новая «философия государственного долга», согласно которой последний трактуется как фактор, благоприятствующий экономике, усиливающий богатство страны, разрешающий социальные противоречия. Эта теория, возникшая на американской почве, оказала отраженное влияние на английскую литературу.

За дифирамбами в защиту увеличения государственных расходов и роста государственного долга скрывается защита интересов- воротил финансового капитала, наживающих огромные прибыли на государственных заказах и на операциях по государственному кредиту. Буржуазные апологеты тщательно обходят тот основной факт, что рост государственного долга по-разному влияет на положение отдельных классов. На трудящихся, составляющих основную* массу налогоплательщиков, падают все финансовые тяготы. Уже сейчас налогоплательщики в США уплачивают ежегодно в виде процентов по государственному долгу громадную сумму в 5625 млн.

долл., которая превышает более чем в 20 раз расходы на просвещение и социальное обеспечение, вместе взятые. За последние 20 лет государственный долг в США вырос почти в 15 раз. Параллельно росту государственного долга бремя прямых налогов с населения за последние 15 лет увеличилось почти в 13 раз (с учетом обесценения доллара). Тяжесть этого бремени ложится в основном на плечи трудящихся.

В Англии государственный долг также вырос в огромных размерах: с 7783 млн. ф. ст. в 1939 г. до 23 095 млп. в 1945 г. После войны он продолжал возрастать, достигнув в 1952 г. колоссальной суммы в 30,6 млрд. ф. ст. 199 Одних процентов по государственному долгу ежегодно выплачивается свыше 500 млн. ф. ст.

Рост государственного долга выступает как средство усиления угнетения и эксплуатации трудящихся. Еще в 1853 г. К. Маркс писал: «Народ хорошо знает, испытав это на своем собственном кармане, каким бременем являются налоги, вызванные государственным долгом... «Государство» — это воплощение совместного господства объединившихся земельных и денежных магнатов — нуждается в деньгах для того, чтобы осуществлять угнетение внутри страны и за ее пределами. Оно занимает деньги у капиталистов и ростовщиков и выдает им взамен клочок бумаги, которым обязуется уплачивать* определенную сумму в виде процентов за каждые 100 ф. ст., взятые взаймы. Средства для выплаты этих денег оно выжимает из рабочего класса посредством налогов и, таким образом, народ является поручителем за своих угнетателей перед людьми, которые ссужают этим угнетателям деньги для того, чтобы они душили народ» 200. Эта прекрасная характеристика классовых функций государственного долга в капиталистических странах целиком применима и в наши дни.

Рост государственного долга в гигантских масштабах, осуществляемых ныне в США и Англии, является фактором, способствующим развертыванию инфляции. Он переполняет рынок платежными средствами и ведет к увеличению государственных расходов, покрываемых в известной мере эмиссией бумажных денег.

В основе «теории управляемой валюты» п новой «философии государственного долга» лежит одна общая иллюзорная попытка — искусственным форсированием роста государственных расходов за счет бюджета заполнить брешь, вызванную недостаточным спросом, в основе которого лежит растущее обнищание масс.

Само собой разумеется, что государственные расходы, рост которых столь усиленно прокламируется буржуазными экономистами, ни в какой степени не направлены на улучшение положения трудящихся и на развитие отсталых отраслей. Такой цели у государства финансовых монополий нет и быть не может.

В эпоху империализма наиболее соответствующей потребностям финансового капитала сферой использования растущих государственных расходов является применение их для военных целей. Яркой иллюстрацией этому являются бюджеты современных империалистических государств201. Если развязывание инфляции является одной стороной «антикризисной» политики, то раздувание военных расходов есть другая сторона этой политики.

В условиях общего кризиса капитализма монополии ищут выхода из экономического кризиса в войне как средстве передела территории, рынков, отдушине для сбыта избыточных товаров. Военная подготовка и тем более война рассматриваются монополиями как наиболее крупный, доходный и гарантированный рынок. «Лучше война, чем кризис»,— излюбленный лозунг, все чаще повторяющийся в современной буржуазной прессе.

Все это является ярким подтверждением загнивания капитализма, его реакционности, несовместимости с интересами огромного большинства человечества.

Уже во время кризиса 1929—1933 гг. наряду с действием внутренних сил капитализма военно-инфляционная конъюнктура сыграла существенную роль в выходе из кризиса некоторых стран, например Японии. По этой же причине Германия не была затронута, а Италия и Япония были слабо затронуты экономическим кризисом 1937—1938 гг. Военно-инфляционная конъюнктура имеет место на всем протяжении послевоенного периода и особенно усилилась в связи с интервенцией американского империализма в Корее.

Государственно-монополистический капитализм, составляющий основное содержание «теории регулируемого хозяйства», тесно связан с ростом милитаризма. Он используется прежде всего для военной подготовки, для мобилизации всех хозяйственных ресурсов на нужды войны, он получает свое наибольшее развитие именно во время войны. Кейнсовская концепция «регулируемого хозяйства» имеет особую ценность для обоснования всяких программ милитаризации хозяйства.

«Общая теория занятости» Кейнса подводит «базу» под программу гонки вооружений и милитаризации хозяйства. Не случайно Кейнс в качестве первопричины экономических трудностей выдвигает недостаток общественного спроса и в качестве главного противоядия предлагает искусственное форсирование спроса путем государственных мероприятий. Тем самым расчищается почва для наиболее излюбленной финансовым капиталом формы государственных затрат — военных расходов.

В «Общей теории занятости, процента и денег» Кейнс, желая сохранить видимость объективного ученого, тщательно обходит вопрос о причинах войн. Но и в этой книге у Кейнса нередко прорывается мысль о войне как важнейшем факторе, стимулирующем рост общественного спроса. «Если не считать периода войны,— пишет Кейнс,— то едва ли мы имели за последнее время какой- нибудь бум настолько сильный, чтобы он привел к полной занятости» 202.

Еще более категорически Кейнс высказывается в журнальных статьях. Так, в одной из своих статей Кейнс писал, что в США «полная занятость» осуществима только при наличии военных условий 203. )

В Англии перевод хозяйства на военные рельсы стал осуществляться позже, чем в Германии, Японии, Италии. Проблемы военного хозяйства стали усиленно обсуждаться в английской литературе во второй половине 30-х годов. Особое внимание буржуазных английских экономистов привлекал вопрос о влиянии военных заказов на безработицу. Кейнс откликнулся на эту проблему в апреле 1939 г. двумя статьями в «Таймс» (17 и 18 апреля), в которых он восторженно расписывал роль громадных военных заказов как средств достижения «полной занятости». По расчетам Кейнса получалось, что военные заказы потребуют вовлечения в производство в ближайшее время около 1,5 млн. человек. Даже с учетом перспектив удлинения рабочего дня, по расчетам Кейнса, приведенным в указанных статьях, потребовалось бы свыше 1 млн. человек. В обстановке жестокой безработицы, царившей в Англии в 30-х годах, такого рода расчеты были широко использованы защитниками раздувания военного бюджета.

Проповедь Кейнса о роли войны как фактора оживления конъюнктуры была охотно подхвачена господствующими классами. Эта проповедь стала одним из лейтмотивов современной буржуазной экономической литературы.

Военные мотивы определили содержание и направление программы «общественных работ», играющих крунпую роль во всех «антикризисных» проектах. В буржуазной литературе было выдвинуто немало проектов использования «общественных работ» в качестве мнимого стабилизатора конъюнктуры. Согласно этим проектам объем «общественных работ» должен быть приспособлен к различным фазам цикла с таким расчетом, чтобы восполнить недостаток «частнохозяйственной активности». Иными словами, буржуазными прожектерами предполагается, что «общественные работы» должны производиться в сокращенном масштабе во время промышленного подъема и получать наибольшее развитие во время кризисов.

Не требует подробных доказательств, что подобного рода мероприятия в лучшем случае являются только жалкими паллиатива - ми. Расширение «общественных работ» во время кризиса может обострить и без того тяжелое положение производства. Рост госу- дарственных и муниципальных инвестиций может и должен привести в конечном счете к росту товарной продукции, к росту общественного предложения. Если бы публичные инвестиции были сосредоточены в таких отраслях, как металлургия, машиностроение, текстильная и т. д., то рост публичных предприятий означал бы неизбежный рост конкуренции последних с частнокапиталистическими предприятиями тех же отраслей. Неудивительно, что современное буржуазное государство направляет публичные инвестиции в те отрасли, куда неохотно идет частный капитал (в связи с длительным оборотом основного капитала или с опасением, что эти производства придется свертывать после отпадения военной конъюнктуры). «Общественные работы» бессильны предотвратить или сколько-нибудь смягчить кризис. Но они используются для другой цели — для военной подготовки. Английские авторы — Бретертон, Бурхардт и Ротерфорд,— написавшие большую книгу о публичных инвестициях, откровенно пишут, что наиболее приемлемыми для капитала и наиболее целесообразными являются «общественные работы», связанные с военными сооружениями и вообще с военной подготовкой. И вот почему: во-первых, эти работы всегда встречают сочувствие «делового мира»; во-вторых, при проведении такого рода работ государство имеет «свободу рук», может осуществлять любое перемещение производительных сил, апеллируя к соображениям национальной безопасности 204, т. е. осуществлять в наиболее бесцеремонной форме волю военных концернов.

Не случайно в программах «общественных работ» столь большое место занимают, с одной стороны, дорожные работы, с другой; — работы по строительству мощных электростанций. Так, например, одним из важнейших моментов программы «общественных работ» в США в 30-х годах было сооружение мощных электростанций в долине реки Тенесси. В период второй мировой войны государственные электростанции служили источником энергии для налаживания производства атомных бомб.

Капиталистическое производство придает «общественным работам» одностороннее, преимущественно военное направление, соответствующее интересам монополистических групп.

При рассмотрении вопроса об «общественных работах» необходимо учесть еще один важный момент — характер их финансирования. Источником их финансирования является государственный бюджет. Классовая политика, проводимая империалистическим государством в области налогов, приводит к тому, что основное бремя по финансированию «общественных работ» несут трудящиеся. в тех же случаях, когда эти работы финансируются за счет

займов, это неизбежно влечет за собой рост государственного долга со всеми вытекающими отсюда последствиями, В конечном счете основными методами покрытия расходов на «общественные работы» являются или возросшие налоги, пли эмиссия бумажных денег, В том и другом случае снижается покупательная способность населения, обостряется противоречие между ростом производственных возможностей и сокращением платежеспособного спроса трудящихся.

От «общественных работ» больше всего выигрывают монополии, получающие дополнительные заказы на строительные материалы, оборудование и т, д. Что касается трудящихся, то на их плечи падает основное бремя возросших финансовых тягот. Известно, что попытка Рузвельта ограничить безработицу при помощи «общественных работ» (30-е годы) дала весьма ничтожные результаты.

Для того чтобы внушить рабочим иллюзию о чудодейственном значении «общественных работ» как «антикризисного» мероприятия, современные буржуазные экономисты пытаются использовать учение Кейнса о так называемом мультипликаторе. Под «инвестиционным мультипликатором» Кейнс понимает индекс, показывающий, «насколько данное увеличение инвестиции увеличит спрос в целом» 29,

Современные буржуазные экономисты изощряются в подсчетах «мультипликатора». По расчетам Кейнса, «мультипликатор», например* в Соединенных Штатах равен приблизительно 27г. Это значит на его языке, что если вовлечь в производство определенное число рабочих, получающих 1 млн, долл,, то это дает возможность вовлечь в производство дополпительно еще большее число рабочих в результате роста общественного спроса со стороны дополнительных рабочих.

Все эти расчеты «мультипликатора» построены на песке. Они основаны на догме Адама Смита, т, е, на сведении стоимости к доходам, на игнорировании постоянного капитала. Ход рассуждений Кейнса таков: если бы весь общественный доход целиком расходовался на личное потребление, то вовлечение в производство дополнительных рабочих могло бы вызвать бесконечный рост общественного спроса. Для обслуживания дополнительных рабочих с заработной платой в 1 млн, долл, и капиталистов, применяющих этих рабочих, потребуется столько же дополнительных рабочих с заработной платой опять-таки в 1 млн, долл. Для обслуживания второй группы дополнительных рабочих потребуется третья группа и т. д. Но поскольку, рассуждает Кейнс, получатели дохода потребляют только часть дохода, постольку каждая последующая группа дополнительных рабочих должна быть меньше предыдущей, в итоге получается ряд убывающей прогрессии. Применяя формулу суммы членов убывающей прогрессии, Кейнс подсчитывает коэффициент возрастания производного спроса, связанного с вовлечением дополнительных рабочих.

Достаточно сделать только поправку на высокое органическое строение капитала для того, чтобы убедиться, насколько фальшивы все эти расчеты. Для обслуживания дополнительных рабочих, вовлеченных в производство и получающих 1 млн. долл. в качестве заработной платы, может потребоваться ничтожное количество рабочих. В условиях общего кризиса капитализма следует сделать поправку на громадные товарные запасы, на хроническую недогрузку производственных мощностей. Все это позволяет обслужить спрос дополнительных рабочих с минимальным вовлечением новой дополнительной рабочей силы. Только вовлечение в производство очень большого количества дополнительных рабочих может дать толчок для сколько-нибудь заметного расширения производства предметов потребления. Но в том-то и дело, что в условиях общего кризиса капитализма, при наличии тенденции к росту массовой хронической безработицы, такая возможность исключена. В условиях общего кризиса капитализма новые инвестиции сопровождаются, как правило, ростом безработицы, которая быстрее увеличивается в отраслях, производящих предметы потребления, демонстрируя тем самым полную несостоятельность «теории мультипликатора».

Учение о «мультипликаторе» ставит своей целью показать, что для воспроизводства общественного капитала безразличен характер использования государственных расходов. Последние могут быть использованы на самые безрассудные мероприятия. По мнению буржуазных сикофантов, важно лишь то, что дополнительный рост государственных расходов, в какой бы форме он не был произведен, стимулирует производство предметов потребления для дополнительных рабочих, создающее в свою очередь все новые и новые стимулы для дальнейшего расширения производства. Вся эта «аргументация» строится на таком раздувании производных моментов, связанных с обслуживанием дополнительных рабочих, которое, по замыслу автора, должно заслонить первоначальные непроизводительные расходы. Подобный фальсификаторский прием оправдывает любую форму непроизводительных расходов, и прежде всего военных расходов, п используется для восхваления войны как фактора, язообы стимулирующего рост материального производства. То, что война, развивая производство средств разрушения, придает народному хозяйству однобокий характер, сознательно замалчивается учеными прислужниками империализма. Зато они на все лады расписывают то стимулирующее влияние, которое якобы оказывает на производство обслуживание дополиительпых рабочих, занятых на военных предприятиях.

Положение Кейнса о роли войны как фактора оживления конъюнктуры составляет основу «антикризисных» проектов, предлагающих внести некоторые коррективы в организацию сферы обращения. В этом духе построено, например, предложение Хоутри об огосударствлении оптовой торговли205. Хоутри для обоснования своего предложения ссылается на то, что в этом случае государство сможет контролировать предложение любого индустриального продукта. К такого же типа проектам в духе меновой концепции следует отнести предложение, поддерживаемое Бевериджем, об организации государством оптовой закупки товаров и продаже их по устойчивым ценам. Суть этого предложения сводится к тому, что государство во время кризиса должно покупать в больших количествах избыточные товарні но устойчивым ценам для образования запасов, с тем что/бы реализовать эти запасы в фазе подъема по таким же устойчивым цепам. Иными словами, на государство возлагается задача стабилизации цен и конъюнктуры путем восполнения недостатка спроса (во время кризиса) или предложения (во время подъема).

Совершенно очевидна полная несостоятельность этих абсурдных проектов в качестве средства борьбы с кризисами. Ясно, что при сохранении частнокапиталистической собственности производство целиком остается в руках капиталистических предпринимателей и все законы капиталистической анархии производства полностью сохраняют свою силу. Следовательно, полностью сохраняются все причины, ведущие к экономическим кризисам. Огосударствление торговли в этих условиях ни в малейшей степени не может оказать влияния иа объем капиталистического производства, определяемый погоней капиталистов за высокой прибылью, ни воздействовать на динамику общественного потребления. Если бы даже было проведено огосударствление торговли, то возможности ее воздействия на капиталистическое производство были бы крайне ничтожны. Мощные монополии, господствующие в важнейших отраслях, по-прежнему диктовали бы свои цены. Монополии, имея в своем подчинении государственный аппарат, по-прежнему использовали бы органы огосударствленной оптовой торговли для проведения своей политики цен. Огосударствление оптовой торговли ни в коей мере не устраняет анархии капиталистического производства. При этих условиях конкуренция не исчезнет: она примет форму борьбы за заказы для огосударствленной торговли. В этой борьбе победят наиболее сильные монополии, которые фактически будут диктовать свои условия государственным торговым организациям. Диктатура монополий не будет устранена, а примет лишь более замаскированные форАмы. Ясно, что никакая организация торговли не в состоянии устрапить капиталистические противоречия, если в производстве продолжают господствовать капиталисты.

Совершенно очевидна и несостоятельность предложений о создании государственных товарных запасов во время кризиса. Это очень «легкий» способ разделаться с кризисом путем закупки государством всех избыточных товаров. Непонятна лишь одна «мелочь»: откуда государство возьмет средства для закупки такой гигантской массы товаров. Если государство будет черпать средства за счет налогов, то это вызовет такое усиление налогового пресса, которое приведет к небывалому обострению экономического кризиса. Если государство прибегнет к печатному станку, то это ввергнет народное хозяйство в разрушительную инфляцию. Если даже допустить на минуту, что государство, закупив огромную массу товаров, справилось бы с этими функциями в фазе кризиса, то при массовой распродаже накопленных товарных масс в фазе оживления и подъема возник бы новый экономический кризис. Иными словами, этот рецепт даже в лучшем случае привел бы лишь к отсрочке экономического кризиса.

Узкие рамки капиталистического рынка нельзя преодолеть тем, что реализация избыточной массы товаров переносится с одного срока на другой, из одной фазы цикла в другую. Все расчеты прожектеров подобного рода строятся на том, что в самом начале кризиса, при помощи сравнительно небольших закупок, удастся преодолеть панику и создать уверенное, бодрое настроение у предпринимателей, т. е. строятся на том, что кризисы вызываются психологическимп факторами, сменой настроений предпринимателей, что если во-время преодолеть волну пессимистических настроений, то все остальное приложптся. «Психологпческая теория кризисов» воспроизводит в экономической области пресловутую медицинскую теорию Куэ, суть которой заключается в том, что больного нужно лечить путем внушения ему, что он здоров. Смысл «антикризисных» проектов сводится к тому, чтобы внушить предпринимателям, что все обстоит благополучно.

Предложения об огосударствлении оптовой торговли и о скупке государством избыточных товаров как средстве борьбы с экономическими кризисами имеют, как выше было показано, совершенно вздорный характер. Но эти предложения имеют другой, тщательно замаскированный смысл, непосредственно связанный с программой милитаризации хозяйства и подготовки войны. В основе предложения об огосударствлении оптовой торговли лежит стремление превратить работу на государственный заказ в универсальный принцип промышленности, т. е. создать для последней гарантированный государством рынок в виде военных заказов.

Что же касается предложений о скупке государством избыточных товаров, то они могут иметь лишь один практический смысл, а именно: создание запасов стратегического сырья, в виде нефти, алюминия, олова, других цветных металлов и т. д. Создание такпх запасов составляет один из важнейших элементов военной программы империалистов.

Английское правительство затрачивает огромные средства на создание запасов стратегического сырья.

В английской буржуазной прессе пропагандируется положение* что запасы стратегического сырья для Англии должны быть относительно большими, нежели для США. Для подкрепления этого тезиса английские империалисты ссылаются на большую зависимость Англии от внешней торговли и тем самым на большую уязвимость ее экономики.

Военные мотивы составляют основное содержание программы «социализации спроса» Бевериджа. Эта программа широко рекламируется в буржуазной литературе в качестве панацеи от экономических кризисов. Суть проекта Бевериджа сводится к тому, что государство, располагая всеми имеющимися в его распоряженип средствами, должно регулировать общую сумму расходов в обществе, чтобы обеспечить спрос на таком уровне, при котором стала бы возможна «полная занятость». При этом частная собственность капиталистических предпринимателей остается в полной неприкосновенности.

Весьма характерно, что Беверидж пытается подкрепить свою программу ссылкой на опыт войны, когда государство потребляло огромную долю продукции. Он предлагает перенести этот военный опыт на экономику мирного периода.

Предложение Бевериджа о «социализации спроса» имеет тщательно замаскированный автором смысл: сохранить и в мирное время военную подготовку в таких больших масштабах, которые практически означают перевод хозяйства на военные рельсы.

Военные мотивы, как мы видели, играют огромную роль во всех современных «антикризисных» проектах. Основную идею последних наиболее откровенно выразил американский буржуазный экономист Боулдинг на конференции Американской экономической ассоциации в мае 1945 г. «Мир. в настоящее время,— сказал он,— находится в тисках им самим созданной чудовищной дилеммы: либо расширить потребление посредством войны, либо сокращать производство посредством кризисов и безработицы».

Эта идейка пропагандируется не только в экономической, но и в специальной военной литературе. Так, например, небезызвестный английский военный «теоретик» Фуллер объявляет войну «единственным регулятором производства в экономике, где господствует недопотребление».

Как ни усердствуют поджигатели войны, их судорожные попытки бессильны приостановить действие стихийных законов капита листической экономики. Апологетической выдумкой является утверждение буржуазных экономистов о том, что милитаризация хозяйства приводит к ликвидации безработицы и недогрузки производственных мощностей. Даже в период второй мировой войны безработица не была полностью устранена в крупнейших капиталистических странах. Так, в США к моменту капитуляции Японии (в сентябре 1945 г.) было налицо 1100 тыс. безработных. Безработица сохранилась во время войны и в Англии. Точно так же во время второй мировой войны не была полностью ликвидирована не=- догрузка производственного аппарата. В США и в Англии выпуск военной продукции после 1943 г. начал снижаться, обнаружив тем самым отсутствие полной загрузки даже в военных отраслях промышленности.

Апологетической выдумкой является также положение буржуазных экономистов о том, что милитаризация хозяйства может предупредить и устранить экономические кризисы. Рост военных расходов, вызывая уродливое, однобокое развитие экономики, временно отсрочивая кризис, в конечном счете предопределяет еща большую остроту и разрушительную силу неизбежного экономического кризиса.

Жизнь развеяла в прах теории буржуазных апологетов, утверждающих, что при помощи гонки вооружений якобы можно обеспечить «бескризисное развитие» капиталистической экономики. Факты говорят о том, что рост производства в отраслях военной промышленности уже не может компенсировать падение производства в отраслях мирной промышленности. Сокращение производства в Англии в 1952 г. охватило не только текстильную промышленность и другие промышленные отрасли, производящие предметы потребления,— сокращение производства распространилось на некоторые отрасли тяжелой промышленности, такие, как химическая, машиностроительная и отчасти металлургическая. Промышленное производство Англии в 1952 г. сократилось на 3%. Бюллетень одного из пяти крупнейших банков — «Вестминстер бэнк» — вынужден был в конце 1952 г. констатировать, что «мировая экономика в целом и английская экономика в частности в настоящее время гораздо более уязвима для сил кризиса, чем эта казалось вероятным всего только год тому назад».

Бешеная гонка вооружений, отвлекая все растущую долю производительных сил от использования на мирные цели, неотвратима ведет к растущему снижению покупательной способности населения и тем самым обусловливает неизбежность исключительной остроты нарастающего экономического кризиса.

* * *

После второй мировой войны в связи с углублением всех противоречий капиталистической системы — между буржуазией и пролетариатом, между метрополиями и колониями, между империалистическими государствами — обострилась проблема реализации. Усилилось обнищание трудящихся по сравнению с довоенным уровнем, сократилось их потребление, налоговое бремя на трудящихся резко возросло, инфляция получила широкое распространение. Все это еще более усилило действие основного противоречия: капитализма и всех причин, порождающих экономические кризисы. j

Крупнейшую роль в усилении экономических трудностей капиталистических стран и обострении проблемы реализации после второй мировой войны сыграл распад единого всеохватывающего мирового рынка. Это обстоятельство предопределило дальнейшее углубление общего кризиса мировой капиталистической системы. До второй мировой войны капиталистические страны вели торговлю не только между собой, но и с СССР. Торговля этих стран с Советским Союзом, несмотря на все происки и враждебные усилия антисоветских элементов, достигала больших размеров. Во время второй мировой войны и после нее от капиталистической системы отпал ряд народно-демократических стран в Европе и Азии, которые во главе с Советским Союзом образовали лагерь социализма. Экономическим результатом наличия двух противоположных лагерей явилось образование двух параллельных мировых рынков. Один из них — капиталистический рынок — характеризуется крайним обострением противоречий между империалистическими хищниками, усилением ограничений, запретов и дискриминаций в области внешнеторговой политики, вытеснением из торгового оборота важнейших товаров гражданского потребления за счет стратегического сырья и вооружения.

Другой рынок — связанный с лагерем демократии и социализма — развивается по совершенно иным законам, нежели капиталистический мировой рынок — без кризисов и циклических колебаний без обогащения одних стран за счет других. Экономические отношения-между странами демократического лагеря строятся на совершенно иных принципах, нежели экономические отношения внутри империалистического лагеря,— на принципах сотрудничества, дружбы и искреннего желания помочь друг другу и добиться общего экономического подъема.

Правящие крути Соединенных Штатов Америки, а под их воздействием правительства других капиталистических стран проводят политику, рассчитанную на то, чтобы свести на нет торговые и всякие иные экономические связи со странами демократического лагеря. Суть этой политики выразила американская газета «Нью- Йорк тайме» (от 22 июля 1951 г.), заявившая, что «Соединенные Штаты подошли к тому, чтобы рассматривать торговлю между Востоком и Западом как элемент экономической войны». Политику американского империализма нельзя иначе характеризовать, как политику блокады стран демократического лагеря. Достаточно привести такие факты, как одностороннее расторжение США торговых договоров и соглашений с СССР, Польшей, Венгрией, Румынией, Болгарией, проведение в США закона Беттла, угрожающего лишением экономической «помощи» государствам, экспортирующим товары в Советский Союз и дружественные ему страны, введение США и рядом других капиталистических стран эмбарго на вывоз товаров в Китайскую Народную Республику и Корейскую Народно- Демократическую Республику. Под диктовку США правительство

Англии запретило экспорт в СССР и страны народной демократии ряда товаров, большинство которых не имеет никакого военного значения.

Подобная политика запретов, ограничений и дискриминаций, вопреки стремлениям империалистов, привела не к ослаблению стран демократического лагеря, а к их сплочению. Известно, что США и другие ведущие капиталистические страны, подвергшие ?СССР и страны народной демократии экономической блокаде, сами ‘содействовали, конечно, помимо своей воли, укреплению нового параллельного мирового рынка, который явился результатом установления экономического сотрудничества и взаимопомощи между •странами демократического лагеря.

Политика экономической блокады, проводимая американским империализмом в отношении стран демократического лагеря, привела к резкому падению торговли между странами империалистического лагеря, с одной стороны, и странами демократического лагеря — с другой. Так, товарооборот США со странами, ныне входя* щими в демократический лагерь, сократился в 1951 г. по сравнению с 1937 г. в 10 раз, товарооборот Англии G ЭТИМИ странами сократился в 6 раз, Франции — более чем в 4 раза.

Распад единого всеохватывающего мирового рынка обострил для капиталистических стран проблему внешних рынков сбыта, что имеет своим результатом увеличение хронической недогрузки производственного аппарата промышленности, увеличение армии безработных, усиление противоречий между империалистическими державами. Особенно болезненно распад мирового рыпка отразился на экономике Англии, наиболее тесно связанной с внешним рынком и особенно чувствительной поэтому к расстройству международной торговли.

Высокие таможенные пошлины, валютные ограничения, установление системы лицензий, контингентов, экспортных и импортных квот и т. д. усугубляют процесс сужения мирового капиталистического рынка, обусловленный ростом капиталистических противоречий, уменьшением покупательной способности населения, снижением спроса на продукцию промышленности и сельского хозяйства, а также выпадением ряда страны из системы капитализма.

Физический объем экспорта капиталистических стран, несмотря на значительный рост торговли вооружением, был в 1951 г. в пересчете на душу населения на 7% ниже уровня 1929 г.206 Особенно сильно сократилась в пересчете на душу населения международная капиталистическая торговля товарами массового потребления.

Общее сужение мирового капиталистического рынка приобретает для отдельных стран, в том числе для Англии, тем большую

остроту, что США после второй мировой войны захватили значительную часть этого рынка. Американские монополии, форсируя всеми методами свой экспорт и одновременно ограждая свой внутренний рынок от ввоза иностранных товаров таможенными барьерами, создают все больше трудностей для внешней торговли других капиталистических стран. Так, США вывозят в капиталистические страны Европы товаров на сумму, в 4 раза большую, чем ввозят из них. В результате среднегодовой дефицит внешней торговли стран, входивших в «маршаллизованный» блок, возрос с 3030 млн. долл. в 1933 — 1938 гг. до 6506 млн. долл. в 1946—1951 гг.207 Это привело к дальнейшей дезорганизации и развалу мирового капиталистического рынка. Распад единого мирового рынка оказывает огромное влияние на проблему реализации в послевоенный период.

Однако буржуазные экономисты, которые меньше всего заинтересованы в том, чтобы дать правильную картину экономического положения капиталистического мира, стараются всячески замазать и свести на нет значение этого решающего фактора. Для буржуазных экономистов такая позиция вполне естественна: ставя своей задачей обоснование извечности капитализма, они стараются замолчать общий кризис капитализма и всячески умалить значение* раскола мира на двесистемы, образования двух лагерей.

Для позиции английских буржуазных экономистов в этом вопросе характерна книга Балога «Долларовый кризис» 208, посвященная выяснению причин дефицита платежного баланса Англии и мероприятий, необходимых для преодоления этого дефицита. Балог старается утопить значение факта разрыва экономических связей между лагерями капитализма и демократии в длинном перечне всякого рода факторов, оказывающих воздействие на ухудшение экономического положения западноевропейских стран вообще и Англии в частности. В этом перечне фигурируют и утрата значительной части иностранных капиталовложений, и неблагоприятное соотношение экспортных и импортных цен для европейских экспортеров, и снижение мирового сельскохозяйственного производства, и даже влияние такого фактора, как прекращение эмиграции из стран с высокой нормой рождаемости. «Холодная война», развязанная американским империализмом против демократического лагеря, трактуется Балогом как один из многочисленных побочных факторов, имеющий подчиненное значение при объяснении экономических трудностей, переживаемых современной Англией.

Позиция Балога в этом отношении типична для современных буржуазных экономистов, выступающих в роли ученых приказчиков американских и английских монополий. Эти экономисты стараются всячески затушевать пагубное влияние на капиталистическую экономику политики экономической блокады демократического лагеря, проводимой по инициативе американского империализма.

Буржуазные экономисты стараются обосновать свое игнорирование значения распада единого мирового рынка при помощи тенденциозно подобранных статистических расчетов. Они пытаются доказать, что роль и значение торговли Запада с Востоком вообще преувеличиваются. В буржуазной прессе часто приводятся такого рода расчеты: в 1949 г. участие Советского Союза и европейских стран народной демократии в международной торговле составило 6% от общего мирового итога.

Эти цифровые упражнения отчетливо иллюстрируют фальсифицированный характер буржуазной статистики. Во-первых, буржуазные экономисты для своих расчетов берут данные за 1949 или 1950 гг., т. е. исходят из периода, когда «холодная война» была в разгаре, когда уже сказались результаты экономической блокады стран демократического лагеря. Срвершенно очевидно, что при этих расчетах следует исходить из периода, когда еще не проводилась такая искусственная экономическая изоляция стран, принадлежащих к демократическому лагерю. В этом отношении данные об экономических связях между отдельными странами за период между двумя мировыми войнами значительно более показательны. Согласно данным официальной статистики, удельный вес СССР, Китая и европейских стран, в которых после второй мировой войны победил режим народной. демократии, в наиболее благоприятный год между двумя мировыми войнами достигал в экспорте США — 40,7%, Англии ^— 11%, Франции — 9,4%, Италии — 21,5%, Японии — 21,4%, Германии — 28,3% 209.

Во-вторых, цифровые расчеты, которыми жонглируют буржуазные экономисты, опираются на излюбленный в буржуазной литературе метод «статистических средних», игнорирующий очень существенные различия между отдельными странами и отраслями. Метод «статистических средних», взятый для всего капиталистического мира, ничего не дает для понимания специфических проблем, возникших вследствие разрыва экономических связей между Западной и Восточной Европой.

До второй мировой войны западноевропейские страны ввозом из Восточной Европы удовлетворяли свои импортные потребности в лесоматериалах на 35—60%, пшенице и яйцах — на 20%, кормовом зерне —на 18%, сахаре —на 10% и т. д.210 Для отдельных западноевропейских стран удельный вес торговли с Восточной' Европой, достигал еще больших размеров. Так, Австрия в 1937 г.

импортировала из стран Восточной Европы 90% всего ввезенного» зерна, 75% угля, 44% табака и т. д.

Точно так же для отдельных отраслей западноевропейских стран и США, например для машиностроения, торговля с СССР в. период между двумя мировыми войнами имела огромное значение. Особенно велико было это значение в годы мирового экономического кризиса 1929 — 1933 гг. В 1931 г. СССР занял первое место в. американском экспорте промышленного оборудования. В 1931 г. США вывезли в Советский Союз 74% всего своего экспорта литейного оборудования, 70% дробильного, 68% ковочного, 67% сельскохозяйственных машин, 65% станков211. Большую роль СССР играл в американском экспорте машиностроительной промышленности и в последующие годы. Так, в 1938 г. в СССР шло 35% всего американского экспорта металлообрабатывающих машин, 38% всего экспорта станков и т. д. Даже еще в 1946 г. в Советский Союз вывозилось до 25% всего экспорта металлообрабатывающих машин США212.

В период между двумя мировыми войнами очень значительна была роль СССР в экспорте продукции английского машиностроения. По данным английской статистики, в 1932 г. на долю СССР приходилось 25% всего экспорта основных типов машин и свыше- 80% экспорта станков-из Англии. В 1938 г. в СССР шло 38% всего английского экспорта станков 213.

Таким образом, в ряде важных отраслей производства существовали весьма интенсивные торговые связи между СССР и странами Восточной Европы, с одной стороны, западноевропейскими странами и США — с другой. Разрыв этих традиционных торговых связей между Востоком и Западом не мог не отразиться болезненна на экономике капиталистических стран.

Оруженосцы империализма пытаются оправдать экономическую войну против Советского Союза ссылкой на то, что экспорт ряда товаров в СССР будет способствовать росту его военного потенциала. Ссылка на стратегические мотивы является только жалкой уловкой, прикрывающей стремление империалистов удушить при: помощи блокады страны демократического лагеря. Ярлык «стратегические материалы» приклеивается к товарам, имеющим очень отдаленное отношение к обслуживанию военных нужд. Даже такой человек, очень далекий от коммунизма, как бывший министр торговли Англии лейборист Вильсон, вынужден был отметить фальшь аргументации о запрете поставок каучука СССР по стратегическим мотивам. «Я считаю истеричными,— заявил он в палате общин в: феврале 1952 г.,— заявления о том, что, поскольку каучук может быть использован в стратегических целях, мы не должны поставлять его... Ведь взамен каучука мы получаем лес, который используем для создания своих стратегических запасов».

Для того чтобы успокоить общественное мнение, которое требует возобновления естественных экономических связей с Восточной Европой, английские буржуазные экономисты обещают, что эти связи можно будет восстановить, когда отпадет напряженное состояние в международных отношениях S9. При этом буржуазные экономисты сознательно умалчивают, что само развитие экономических связей между отдельными странами является весьма существенным фактором в улучшении международного положения. Связь- между экономическим сотрудничеством и нормализацией международных отношений имеет двусторонний характер. С одной стороны, обострение международного положения является одним из серьезнейших факторов, препятствующих хозяйственному сотрудничеству народов; с другой стороны, расширение торговли, хозяйственное сближение народов, безусловно, способствовали бы укреплению послевоенного мира. Эту вторую сторону большинство буржуазных экономистов всячески замалчивает. Тем самым они выдают себя с головой в качестве слуг финансовой олигархии.

Разрыв экономических связей между Западной и Восточной Европой привел к резкому усилению зависимости западноевропейских стран от Соединенных Штатов Америки. Товары, которые раньше получались из СССР и стран народной демократии, западноевропейские страны вынуждены покупать в долларовой зоне.

Эти факты настолько очевидны, что даже буржуазные органы вынуждены признавать их. Так, «Экономист» должен был с прискорбием признать, что недостаточное развитие торговли с Восточной Европой «в послевоенные годы усилило зависимость Западной Европы от Северной Америки» 214.

Попытки западноевропейских стран, в том числе Англии, восполнить отпавший восточноевропейский рынок за счет американского рынка привели к огромному обострению экономических трудностей для этих стран. Страны Восточной и Западной Европы не являются конкурентами на рынках и структура их внешней торговли сильно отличается друг от друга. Между тем структура внешней торговли индустриально развитых страп Западной Европы, в первую очередь Англии и США, во многом совпадает друг с другом, в силу чего эти страны выступают конкурентами на внешних рынках. Соединенные Штаты не заинтересованы во многих экспортных товарах западноевропейских стран, и последние имеют все меньше и меньше возможности покрывать растущий импорт из США за счет своего экспорта в США. На этой почве усиливается долларовый кризис, превратившийся в одну из острейших проблем для западноевропейских стран капитализма.

Американские империалисты, вынуждая своих сателлитов прекратить торговлю со странами демократического лагеря, ставят своей целью не только нанести максимальный ущерб демократическому лагерю, но и экономически ослабить своих сателлитов-кон- курентов. В начале 1952 г. был опубликован весьма любопытный меморандум английских промышленников министру торговли Англии по поводу ограничения торговли с Востоком. В этом меморандуме английские промышленники откровенно раскрывают подоплеку американской политики. Они жалуются на то, что американский нажим, направленный к тому, чтобы сократить торговлю с Востоком, диктуется не стратегическими причинами, как утверждают американцы, а американскими коммерческими кругами, которые извлекают выгоду из ухудшения экономического и финансового положения Англии и навязывают ей такую политику, которая причиняет хозяйственной жизни и торговле страны непоправимый вред.

Американские монополии, проводя политику экономической блокады стран демократического лагеря, стараются искусственно обострить экономические трудности «маршаллизованных» стран с тем, чтобы полнее закабалить их. С неприкрытым цинизмом программа использования в интересах Дельцов с Уолл-стрита долларового кризиса в Западной Европе выражен» в «ученом» труде американского экономиста Киндлбергера, посвященном проблеме долларового кризиса 41. Достаточно ознакомиться с некоторыми рекомендациями этого «ученого» мужа, преподносимыми в качестве рецепта для разрешения долларовой проблемы, чтобы убедиться, что Киндлбергер проповедует осуществление одной политики для Соединенных Штатов Америки, а другой — для «маршаллизованных» стран Западной Европы. Так, в США, согласно Киндлбергеру, должно поощряться расширение потребления и капиталовложений, а в «маршаллизованных» странах — сокращение потребления. Соединенные Штаты должны расширять импорт, а «маршаллизованные» страны — ограничивать его. Курс доллара должен быть повышен, а курс иностранных валют понижен. Иными словами, Киндлбергер в качестве метода разрешения долларовой проблемы цинично предлагает усиление экономической мощи США за счет «маршаллизованных» стран.

Жизнь показала полную несостоятельность всяких попыток разрешения долларовой проблемы для «маршаллизованных» стран при сохранении прежнего курса на экономическую блокаду стран демократического лагеря. Необходимость возобновления и усиления экономических связей с Восточной Европой и Китаем ощущается с такой силой, что в течение 1952—1953 гг. в английской буржуазной печати стала подчеркиваться мысль о том, что без этой торговли невозможно разрешение существующего экономического кризиса. Так, упомянутый выше Вильсон в феврале 1952 г. писал в газете «Рейнольдс ньюс», что «для предотвращения кризиса Англия вновь должна обрести свободу торговли с Восточной Европой».

Весьма отчетливо идея о необходимости развития торговли с Восточной Европой выражена в статье Гордона Шаффера «Торговый барьер углубляет кризис», опубликованной в январском номере журнала «Нью сентрал юропиен обсервер» за 1952 г. Шаффер пишет: «Я считаю, что Англия сейчас достигла такого этапа в своей послевоенной истории, когда жизнь нашего народа и единственная возможность избежать экономической катастрофы зависят от того, удастся ли нам укрепить связь между Востоком и Западом».

Огромное значение для Англии развития торговли с Восточной Европой подчеркивается в вышедшей летом 1952 г. брошюре доцента Бирмингамского университета Давида Уайтмэна «Торговля между Востоком и Западом и наш экономический кризис». Уайт- мэн указывает на два обстоятельства, в силу которых торговля с Востоком имеет в современных условиях особо актуальное значение для Англии. Во-первых, эта торговля обеспечивает Англию важными видами сырья без затраты столь дефицитных долларов. Во-вторых, «если масштаб торговли между Западом и Востоком не расширится в большей мере, Западной Европе и в особенности Англии придется терпеть ущерб от растущей экспортной конкуренции со стороны Западной Германии и Японии».

Уайтмэн убедительно показывает полную несостоятельность главного аргумента противников развития торговли с Востоком. «Все еще утверждают,— пишет он,— что до тех пор, пока возможна война, мы не должны экспортировать на Восток ничего, что могло бы послужить для его военного потенциала. На эту пессимистическую точку зрения может быть лишь один ответ. До тех пор, пока возможен мир, мы не должны делать ничего такого, что обострило бы политическое напряжение. Но политическая дискриминация в экспортной торговле Запада как раз и ведет к напряжению».

Однако эти трезвые голоса заглушаются вдохновляемой и в значительной мере финансируемой монополиями США кампанией оправдания экономической блокады стран демократического лагеря. Попытки замазать роковые последствия разрыва экономических связей между Востоком и Западом для капиталистического мира представляют характерную особенность буржуазных теорий кризисов в послевоенный период.

Вторая особенность этих теорий заключается в том, что они особенно усиленно рекламируют милитаризацию хозяйства в качестве главного противоядия против экономических кризисов.

Войны, бешеная гонка вооружений, разгул милитаризма стали главным средством, при помощи которого монополисты ищут выхода из экономических кризисов.

•«Антикризисные» проекты оказались весьма удобным средством для прикрытия агрессивных планов. Для того чтобы судить о том, до какого бесстыдства дошли продажные ученые США, достаточно привести следующие слова американского буржуазного экономиста Слитчера, выступающего с настоящим дифирамбом «холодной войны». «С узко экономической точки зрения холодная война,— вещает Слитчер,— хорошая вещь. Она увеличивает спрос на товары, помогает поддерживать высокий уровень занятостп, ускоряет технический прогресс и таким образом помогает стране поднимать ее уровень жизни» 215. Представить бешеную гонку вооружений как причину роста жизненного уровня населения — до такой степени иезуитства не доходили ранее самые грубые апологеты капитализма. Агрессия в Корее показала, что империалисты’ не ограничиваются только «холодной войной» и что агрессия в Корее послужила поводом для громадного увеличения военных расходов США.

Не случайно современные империалисты высказывают опасение, что ослабление напряженности в международной обстановке, улучшение взаимоотношений между СССР и странами Северо-атлантического блока может подорвать «военный бум», порожденный безумной гонкой вооружений.

С наибольшей откровенностью и бесцеремонностью этот военный мотив «антикризисных» проектов получил выражение в США.

Современная английская, как и американская, империалистическая пресса высказывает тревогу по поводу того, что когда нынешняя грандиозная военная программа будет осуществлена, может разразиться экономический кризис, если к тому времени не наступит война. Ссылка на угрозу кризиса используется для того, чтобы продлить и расширить военпые программы.

Английские идеологи монополий идут по стопам своего «старшего партнера». Так, английский буржуазный экономист Эйнциг в статье «Надвигающийся кризис» пророчит, что сокращение гонки вооружений приведет к экономическому кризису перепроизводства. «Промышленные предприятия, владеющие сырьем, купленным по высоким ценам, потерпят большие убытки, равпо как и коммерческие предприятия, имеющие запасы готовых промышленных изделий из дорогого сырья... Возникнет безработица. Если предоставить кризису развиваться, это может привести к весьма тяжелому положению. Среди всеобщих страданий многие будут вспоминать наше время растущих цен и думать, что они не понимали, как хорошо им жилось в то время» 216. Так подголосок империалистов живописует современную военно-инфляционную конъюнктуру, вызывающую неслыханные лишения трудящихся.

Буржуазные экономисты забывают другое — война в то же время резко обостряет противоречия капитализма. Если война, по словам американского буржуазного экономиста Айреса, призвана продлить агонию капитализма, то в то же время она ускоряет разрыв империалистической цепи в ее паиболее слабых звеньях.

Война способствует отпадению от капиталистического мира новых стран. Так, после первой мировой войны из капиталистического мира выпала Россия, после второй мировой войны — ряд стран Центральной и Юго-Восточной Европы, а также Китай. Если же империалисты развяжут третью мировую войну, то мировая капиталистическая система будет уничтожена.

Третья особенность буржуазных теорий кризисов в послевоенный период выражается в том, что они отражают обострившиеся англо-американские противоречия в связи с тем* что Апглия попала в политическую и экономическую зависимость от США.

Своеобразие нынешнего экономического положения состоит в том, что американские монополии, как никогда, пытаются «экспортировать» кризис в другие страны и разрешить за счет последних свои внутренние противоречия. Они всячески форсируют свой экспорт и одновременно ограждают свой внутренний рынок от ввоза иностранных товаров.

Единственное значение «антикризисных» мероприятий состоит в том, что они, в лучшем случае, смогут только ослабить или отсрочить наступление кризиса в ведущих капиталистических странах, выступающих в роли главных экспортеров капиталов и товаров. Но в то же время осуществление подобного рода программ неизбежно ускоряет наступление кризисов в тех экономически более слабых и зависимых странах, в которых внутренние предпосылки для наступления кризиса еще не вполне созрели.

. Положение Англии в этой области коренным образом изменилось после второй мировой войны. До войны Англия сама пыталась организовать в широких масштабах «экспорт кризиса». Достаточно вспомнить демпинг в небывалых размерах, который она проводила в 1931—1933 гг. Она пыталась экспортировать кризис в свои колонии и зависимые страны. Система имперских преференций, стерлинговый блок и другие мероприятия, позволявшие английским монополиям сильнее подчинять себе экономику стран, входящих в Британскую империю, были широко использованы для этой цели.

В системе «антикризисных» мероприятий, применявшихся английским капитализмом в 30-х годах с целью обеспечения макси- мальных прибылей, наступление на жизненный уровень рабочего класса дополнялось широко развернутым наступлением на колониальные и зависимые страны.

После войны Англия сама стала объектом «антикризисных» мероприятий США. За время войны и после нее значительно вырос американский экспорт в страны Британской империи. Но эти «достижения» не устраивают американские монополии, добивающиеся расширения внешних рынков. Монополиям США важно максимально ослабить своего важнейшего конкурента на внешнем рынке — Англию.

Зависимое положение от США, в которое ионала Англия, находит свое выражение в усилившейся чувствительности английской экономики к колебаниям конъюнктуры в США.

Зависимость современной Англии от американского империализма наложила свой отпечаток на трактовку кризисов в послевоенный период в современной английской экономической литературе. Весьма характерно, что последняя совершенно обходит вопрос о внутренних источниках кризисов в английской экономике. Буржуазные экономисты пытаются представить дело так, что коренным источником экономических кризисов в Англии является воздействие чрезмерно разбухшего производственного аппарата США. Таким образом, ответственность за современные экономические кризисы английскими буржуазными апологетами целиком перекладывается на капиталистов другой страны. Это характерный симптом, показывающий, как отражается на буржуазной апологетике обострение противоречий между капиталистическими державами. При этом мотив «обороны» от экономического наступления США нередко используется для прикрытия наступления английских монополий против своих конкурентов на мировом рынке.

Характерной особенностью послевоенной экономики Англии является то, что рост экономических противоречий получает свое проявление прежде всего в форме кризиса платежного баланса. Послевоенная Англия пережила три таких острых кризиса — в 1947, 1949 и 1951 гг., вызвавших глубокое потрясение всей английской экономики. В этих кризисах нашла отражение экономическая и политическая зависимость Англии от США. Указанные выше причины, дезорганизовавшие мировой капиталистический рынок, создали громадные трудности для экспорта западноевропейских стран, в том числе Англии, вызвали «долларовый голод», утечку золотых запасов, поставили под угрозу денежную систему «маршаллизованных» государств.

В этих условиях «антикризисные» мероприятия английских правящих кругов приняли специфическую форму мероприятий по борьбе с кризисом платежного баланса. Попытки господствующих классов Англии найти выход из этого кризиса нашли отражение в программе Батлера. Выступая в палате общин в марте 1952 г. с речью по поводу бюджета на 1952/53 финансовый год, Батлер в качестве основных методов преодоления кризиса платежного баланса предложил максимально форсировать экспорт, сократить

импорт, ограничить затраты на создание товарных запасов и инвестиций в гражданское строительство. В «Экономическом обзоре на 1952 год» суть этой политики формулируется следующим образом: «Задача поэтому состоит в том, чтобы изменить распределение ресурсов страны, направив большую часть на удовлетворение нужд обороны (т. е., правильнее говоря, нужд гонки вооружений.— И. Б.) и экспорт, несмотря на то, что общий объем ресурсов уменьшится... Поэтому пришлось сравнительно резко уменьшить объем средств, направленных на капиталовложения внутри страны, особенно на промышленное строительство и оборудование для гражданских целей. Это сокращение будет осуществлено путем более жесткой финансовой политики». Эта более жесткая кредитная политика выразилась в повышении Английским банком учетной ставки с 2,5 до 4%, в ограничении возможностей выдачи частными банками кредита. Раньше Английский банк всегда был готов предоставить учетным банкам наличные деньги без ограничений путем приобретения казначейских обязательств по весьма низкой учетной ставке (примерно в 0,5%); теперь банк объявил, что в дальнейшем он будет предоставлять ссуды учетным банкам по учетной ставке в 2% под казначейские обязательства.

Для оправдания всех этих «антикризисных» мероприятий в английской прессе снова были извлечены на сцену старые варианты теории кризисов Хайека и Хоутри, согласно которым для предупреждения кризисов нужно прежде всего предупреждать наступление бумов путем осуществления жесткой политики кредитной рестрикции217. В английской буржуазной, преимущественно консервативной прессе на все лады повторялся тезис о том, что в современной Англии общий объем инвестиций превысил сумму сбережений, что необходимо ограничить объем инвестиций и стимулировать рост сбережений путем, прежде всего, повышения нормы процента.

Если в 30-х годах кейнсианцы пытались представить чрезмерный рост сбережений в качестве первоисточника всех социальных бедствий, то в настоящее время они изменили свой курс и перешли к усиленному восхвалению склонности к сбережению в качестве основной хозяйственной добродетели. Такова одна из особенностей английских буржуазных теорий кризисов в послевоенный период. Секрет этой перестройки заключается в том, что правящие круги Англии пытаются высвободить больше средств для милитаризации народного хозяйства и для расширения экспортных отраслей. И в настоящее время, как и в 30-х годах, английские монополии делают свою главную ставку на увеличение расточительного потребления, как на важнейшее средство выхода из экономических кризисов. Но в настоящее время значительно выросла роль военных расходов как важнейшей формы расточительного потребления. Эта форма требует увеличения частных сбережений.

Буржуазные экономисты оправдывают эту перестройку соображениями о том, что основную опасность, которая угрожает Англии в настоящее время, представляет не кризис перепроизводства, а инфляция. «Приостановите инфляцию,— заявил JI. Роббинс в лекции, прочитанной в декабре 1951 г.,— приостановите любыми средствами. Это — главный вопрос момента в экономической сфере. Если мы его решим, мы будем иметь большие надежды на будущее. Если мы не решим, я опасаюсь, что наши дни, несомненно, будут сочтены как великой державы, возможно даже, как стабильного общества».

Классовая подоплека этой антиинфляционной демагогии, характерной для буржуазных теорий кризисов послевоенного периода, заключается в следующем, Наиболее мощные английские монополии, непосредственно связанные с военными отраслями, заинтересованы в использовании политики «дорогих денег», проводимой под флагом «борьбы с инфляцией», и кредитных ограничений для подавления мелких и средних предприятий; последние, сосредоточенные преимущественно в гражданских отраслях, испытывают ца себе всю тяжесть жесткой финансовой политики. Ведущие монополии заинтересованы в том, чтобы сосредоточить все государственные субсидии и всю финансовую помощь, оказываемую государством, на более узком круге отраслей промышленности с тем, чтобы обеспечить более высокие прибыли для последних.

Английский министр финансов Батлер, выступая в марте 1952 г. в палате общин с обоснованием политики вздорожания кредита, оправдывал мероприятия по повышению процента тем, что они «будут напоминать и заимодавцам и заемщикам о необходимости осторожности и экономии» 45. Слова об экономии предназначены для того, чтобы отвлечь внимание от факта преимущественного использования кредита на военные нужды, т. е. от факта наиболее расточительного использования свободных капиталов.

«Файненшл тайме» — газета, выражающая мнения банковских кругов, подчеркивала, что предпринимателям гражданских отраслей должен быть затруднен кредит даже при согласии платить повышенную норму процента. «Частный заемщик,— писала эта газета в ноябре 1951 г.,— который захотел бы получить кредит для финансирования производства потребительских товаров, должен получить отказ, даже если бы он согласился платить вдвое более высокую, чем обычно, норму» 46.

Смысл призывов к экономии государственных средств, к ограничению инвестиций и стимулированию сбережений состоит прежде всего в том, чтобы оправдать поощрение инвестиций для наиболее привилегированных отраслей в интересах более мощных монополий за счет более слабых монополий в гражданских отраслях и тем паче — за счет массы средних и мелких предприятий.

Призыв к стимулированию сбережений преследует еще одну цель: он тесно связан с усиленной кампанией, которую ведет английская буржуазная пресса за снижение налогов с корпораций и в первую очередь за отмену налога с сверхприбыли. Буржуазная пропаганда пытается убедить рядового англичанина в том, что единственное средство усиления конкурентоспособности Англии на мировом рынке и освобождения от экономической зависимости от США состоит в сокращении обложения налогами богачей с тем, чтобы они могли делать больше сбережений и вкладывать накопившиеся сбережения в экспортные отрасли. Вот почему снижение налогов в промышленности стало одним из центральных лозунгов прессы монополий.

Эта усиленная кампания, инспирированная монополиями, дала определенные результаты. Бюджет 1953/54 г. предусматривает значительное снижение подоходного налога, а этим снижением в первую очередь воспользуются монополии. В своей бюджетной речи в апреле 1953 г. Батлер заявил, что большая половина льгот по подоходному налогу будет получена корпорациями и что в результате этих льгот будут увеличены на 45 млн. ф. ст. нераспределенные прибыли компаний. В той же речи Батлер заявил, что будут возобновлены скидки (в размере от 10 до 40%) с налога предпринимателям, осуществляющим инвестиции, и что с 1 января 1954 г. будет отменен налог на сверхприбыль.

Неудивительно, что бюджет 1953/54 г. был восторженно встречен буржуазной прессой, которая окрестила его названием «бюджета, поощряющего инициативу». Так английские монополии добились своего. Но монополии не могут похвастаться тем, что продиктованные ими мероприятия смягчили экономические трудности Англии. Напротив, имеются все основания для утверждения, что эти мероприятия в конечном счете только усиливают предпосылки назревания экономического кризиса, ибо основным содержанием этих мероприятий является наступление на жизненный уровень рабочего класса, усиленная борьба с мелкими и средними предприятиями, задержка развития гражданских отраслей производства, влекущая за собой рост безработицы. Конечным результатом всех этих «антикризисных» мероприятий является снижение

I покупательной способности основной массы населения и сужение внутреннего рынка.

Весь исторический опыт развития капитализма разоблачает тщетность всякого рода попыток, направленных к тому, чтобы парализовать неизбежное действие закона экономических кризисов, который непосредственно вытекает из основного экономического закона капитализма — закона прибавочной стоимости. Итоги развития капитализма после второй мировой войны, как и все предшествующее развитие капитализма, подтверждают положение марксизма о том, что для уничтожения кризисов необходимо уничтожение капитализма.

<< | >>
Источник: И. Г БЛЮМИН. КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ экономии. ТОМ II. КРИТИКА СОВРЕМЕННОЙ АНГЛИЙСКОЙ И АМЕРИКАНСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ. 1961

Еще по теме РАЗВЯЗЫВАНИЕ ИНФЛЯЦИИ И МИЛИТАРИЗАЦИЯ ХОЗЯЙСТВА — СУТЬ «АНТИКРИЗИСНЫХ» ПРОЕКТОВ:

  1. Экономическое окружение инвестиционного проекта. Инфляция, её типы. Виды влияния инфляции.
  2. Милитаризация экономики
  3. 23. Сущность и формы проявления инфляции. Инфляция как многофакторный процесс: причины и факторы инфляции. Классификация видов инфляции.
  4. 2. Инфляция. Виды инфляции. Измерение инфляции. Индексы цен. Реальные макроэкономические показатели. Последствия инфляции.
  5. 4.3. Учет инфляции и риска при выборе инвестиционных проектов
  6. Тема 15: Учёт инфляции при оценке инвестиционных проектов
  7. 59. Сущность и основные виды инфляции.Показатели инфляции. Соц-эк последствия инфляции. Антиинфляционные меры гос-ва.
  8. В.69. Теория преодоления кризисов (спады) в условиях рыночного хозяйства. Суть концепций кейсианства и неоконсерватизма.
  9. Успешная практика реализации проектов в городском хозяйстве
  10. Тема 9-4. Инфляция. Причины инфляции в России. Последствия инфляции
  11. Понятие и виды инфляции. Измерение инфляции: индексы цен.
  12. Вопрос 48. Экономическая сущность инфляции, причины возникновения, виды и формы проявления. Проблемы инфляции в России. Современная антиинфляционная политика
  13. Инфляция и формы ее проявления. Типы и виды инфляции. Особенности инфляционного процесса в России
  14. 2. Источники инфляции. Социально-экономические последствия инфляции.
  15. 39. Инфляция: понятие, виды, факторы и причины развития. Уровень (темп) инфляции.
  16. Сравнительный анализ процессов инфляции и финансовой стабилизации; инфляция и безработица
- Информатика для экономистов - Антимонопольное право - Бухгалтерский учет и контроль - Бюджетна система України - Бюджетная система России - ВЭД РФ - Господарче право України - Государственное регулирование экономики в России - Державне регулювання економіки в Україні - ЗЕД України - Инновации - Институциональная экономика - История экономических учений - Коммерческая деятельность предприятия - Контроль и ревизия в России - Контроль і ревізія в Україні - Кризисная экономика - Лизинг - Логистика - Математические методы в экономике - Микроэкономика - Мировая экономика - Муніципальне та державне управління в Україні - Налоговое право - Организация производства - Основы экономики - Политическая экономия - Региональная и национальная экономика - Страховое дело - Теория управления экономическими системами - Управление инновациями - Философия экономики - Ценообразование - Экономика и управление народным хозяйством - Экономика отрасли - Экономика предприятия - Экономика природопользования - Экономика труда - Экономическая безопасность - Экономическая география - Экономическая демография - Экономическая статистика - Экономическая теория и история - Экономический анализ -