История экономических учений

История экономических учений (современный этап): Учебник/Под общ. ред. А.Г. Худокормова. - М.: ИНФРА-М, 2002. — 733 с.
§2. Методология позитивной экономической науки
Конкуренция между рационализмом и эмпиризмом в экономической' науке имеет давнюю историю. По поводу значения абстрактного мышления и эмпирических изысканий, роли индукции и дедукции, способов проверки теории фактами (если такая необходимость вообще признавалась) вели длительные споры Д. Рикардо и Т.Р. Мальтус, ранние маржи нал исты и сторонники исторической школы, неоклассики более позднего периода и институционалисты.
Был период, когда споры на некоторое время затихли. В работе «Предмет и метод политической экономии» (1891) Джон Невилль Кейнс (отец знаме-
5 ФейерабендЛ. Указ. соч. С. 518.
320

нИтого автора «Общей теории»), внимательно изучив и суммировав аргументацию противоборствующих сторон, сумел так сформулировать спорн ые проблемы, что предложенная им концепция оказалась приемлемой почти для всех.
Однако затишье длилось недолго. Уже к началу XX в. американские институционалисты развернули критику традиционных неоклассических постулатов, таких, как свободная конкуренция и homo economicus, резко контрастировавших с наблюдаемой действительностью. Вину за нереалистичность неоклассических концепций они возложили на абстратно-дедук-тивный подход, который характерен для Д.С. Милля, Н.У. Сениора, Дж. Н. Кейнса и маржиналистов, отгораживает китайской стеной устаревшие или вовсе неправильные теоретические конструкции от опыта. В 20-е гг. движение йнституционалистов достигло пика и могло реально претендовать на роль ведущего направления в экономической науке США. Случись такое, развитие экономической мысли могло бы пойти по совершенно иному пути и едва ли не все из того, что было сделано в области абстрактной теории со времен Смита, было бы предано забвению. Неоклассики с таким положением дел смириться не могли и сочли, что наступило время дать новое и более аргументированное обоснование своей методологической позиции, в частности объяснить, почему она сохраняет верность положениям, многие из которых, казалось бы, явно противоречат непосредственно наблюдаемым фактам.
В результате вновь наметился методологический раскол. К 40—50-м гг. он достиг такой глубины, что научное сообщество, как свидетельствует Ф. Махлуп, четко разделилось на две непримиримые группы — «априори--стов», которые утверждали, что «экономическая теория является системой ч исто дедуктивных выводов из постулатов, не подлежащих подтверждению или опровержению на основе опыта», и «ультраэмпиристов», которые «отказывались признавать законность использования на любом уровне анализа утверждений, не подтверждаемых непосредственно»'.
Позицию априористов изложил в своем классическом трактате «Очерке природе и значении экономической науки» (1932) Лайонел Роббинс, которого поддержали такие авторитетные представители научного истеблишмента того времени, как Ф. Найт, Ф. фон Хайек и Л. фон Мизес. Рольлидера тех, кого Махлуп назвал «ультраэмпиристами», взял на себя английский экономист Теренс Хатчисон. Именно благодаря его работе «Значение и базовые постулаты экономической теории» (1938) в экономическую науку вошли принципы логического позитивизма и попперовскогофальсификационизма.
2.1. Априоризм Л. Роббинса
Априоризм как методологическая концепция имеет глубокие корни в экономической мысли. В ее основе лежит так называемая доктрина
1 Machlup F. The Problem of Verification in Economics//Southern Economic Journal. 1955. Vol. 22. №1. P. 5-7.
327

Verstchen — доктрина понимания, особенно популярная у австрийских теоретиков, но оказавшая серьезное влияние и на экономистов других стран — Н.У. Сениора, Дж. Н. Кейнса, Л. Роббинса, Ф. Найта и др.
Суть ее сводится к следующему. Всякая наука приходит к своим конеч
ным результатам путем дедуктивного выведения теории из ограниченного
набора фундаментальных положений. Однако процессы установления та
кого рода принципов в естественных и общественных науках несхожи.
Физик или химик обязан проделать большую работу по созданию инстру
ментов для наблюдения за внешним миром, разработать методику экспе
римента, провести множество опытных исследований, индуктивно обоб
щить их результаты и лишь затем приступить к формулировке базовых по
ложений, из которых в будущем последуют дедуктивные выводы. Эконо
мист же» имея дело с человеком, избавлен от столь громоздкой процедуры,
ее с успехом заменяет то, что одни называют «психологическим методом»,
другие — интроспекцией, или «внутренним наблюдением», третьи — про
сто основанной на здравом смысле очевидностью. •
Ф. фон Визер пишет: «Мы можем наблюдать естественные явления извне, а нас самих изнутри... Такой психологический метод обладает наиболее выгодной позицией для наблюдения. Он показывает, что определенные процессы в нашем сознании ощущаются как необходимые. Какое огромное преимущество приобрел бы естествоиспытатель, если бы органический и неорганический мир предоставлял бы ему ясную информацию о своих законах, так почему же мы должны отказаться от такой помощи?»1. Причем, как утверждает Ф. фон Хайек, преимущество психологического метода заключаются не только в его меньшей трудоемкости, но и в большей познавательной силе: он способен «найти закономерности в сложных явлениях, установить которые непосредственно не может»2. Именно с его помощью был, в частности, открыт основополагающий для маржинализма закон Госсена, или закон убывающей предельной полезности. «Внутри нас с ощущением необходимости происходит процесс, который составляет содержание закона Госсена.., — считает Визер. — Без всякой индукции, из данных нашего внутреннего опыта мы получили значение закона, о котором знаем, что должны считать его действующим при любых обстоятельствах»3.
Л. Роббинс во многом солидарен со своими австрийскими коллегами, в частности он разделяет доктрину Verstchen, хотя и более сдержанно: «По-видимому, подчеркивать различие между общественными и естественными науками менее вредно, чем делать упор на их сходстве»4. Отсюда следу-
1 l^a.rro:HutehisonT.TheSignifK;anceandB9SicPostulatesofEconomicTheory.N.Y,1960.P. 132. s Ibid. P. 155.
3 Ibid. P. 134. '
4 RobbinsLAnEssayontheNatureandSiQnificanceofEconomicScience.2nded.L.,1935. P. HI-112.
328 -

ет, что и процедура установления базовых положений в экономической теории должна быть иной, нежели в естественных науках. Их нельзя получить с помощью контролируемого эксперимента, поскольку в экономике полномасштабный эксперимент, а тем более его многократное повторение, вряд ли возможны. Ничего не даст и индуктивное обобщение исторических данных. «Частое совпадение во времени некоторых явлений может указать на проблему, которую следует решить, но само по себе не предполагает определенных причинных отношений»'.
Если эксперимент и индуктивное обобщение нетеоретических данных бесполезны для построения фундамента экономической теории, то на чем же она основывается? Ответ прбст: «Утверждения экономической теории, как и любой другой научной теории, естественным образом дедуктивно выводятся из набора постулатов. А главными постулатами являются все предпосылки, включающие каким-либо образом в себя простые и бесспорные опытные факты, относящиеся к тому, как редкость благ, которая является предметом нашей науки, в действительности проявляет себя в реальном мире. Основным постулатом теории стоимости служит факт, согласно которому индивидуумы могут ранжировать свои предпочтения в определенном порядке, и на самом деле так и поступают. Основной постулат теории производства состоит в том, что факторов производства существует больше чем один. Главным постулатом теориидинамики является тот факт, что мы не знаем точно, какие блага будут редкими в будущем... Нам не нужен контролируемый эксперимент для установления их обоснованности: они настолько укоренились в нашем повседневном опыте, что достаточно их просто сформулировать, чтобы признать очевидными»2.
Отсюда прямо вытекает, что любой способ эмпирической проверки бессмыслен и опровергнуть или хотя бы модифицировать теорию (если только в ней не найдена логическая ошибка) невозможно. Все точки над «і» поставил бескомпромиссный и не боящийся шокировать коллег Л. фон Мизес: «Если обнаруживается противоречие между теорией и опытом, мы всегда должны предполагать, что не выполнялись условия, принятые теорией, или в наших наблюдениях какая-то ошибка». Следовательно, «никакой опыт никогда не может заставить нас отвергать или модифицировать априорные теоремы»3.
Ясно, что такая агрессивно-оборонительная установка — если факты противоречат теории, то тем хуже для фактов, — способна уберечь от опровержения любую догму, но начисто лишает экономическую науку ее практической функции.
Однако время настоятельно требовало другой методологии: логический позитивизм с его непременным требованием эмпири-ческой проверки теорий стал явно доминировать в западной философии;
1 Bobbins L Op. cit. P. 73.
z Ibid. P. 78-79.
3 Mises L. Epistemotogical Problems of Economics. N. Y.; L., 1981. P. 30.
32!»

развитие советской экономики показывало, что планирование все-таки возможно, а значит большая работа со статистическим материалом необходима для всей экономической науки в целом; триумфальное шествие по США, а затем и по Европе начало кейнсианство, и хотя сам Кейнс предпочитал теоретический подход, его идеи поддавались качественной интерпретации и должны были подвергнуться эмпирической проверке, если кейнсианцы всерьез собирались участвовать в формировании государственной политики; наконец, появилась эконометрия, предоставившая инструмент для этого. Словом, априоризм был совсем не той методологией, в которой нуждалось новое, появившееся после Великой депрессии поколение честолюбивых экономистов, страстно желающих «сделатьсвою-науку такой же зрелой, как физика», проявить себя на общественном поприще и создать бесперебойно действующий механизм государственного регулирования. Неудивительно, что априоризм вызвал у них крайнее неудовлетворение. Выражая мнение большинства, П.Самуэльсон писал: «В связи с рабством Томас Джефферсон сказал, что когда он подумал, что на небе есть Бог, — его охватил страх за свою страну. Так вот, в связи с неумеренными заявлениями, которые делались в экономической науке о возможностях дедукции и априорных рассуждениях классиками, Карлом Мен-гером, Лайонелем Роббинсом в 1932 г., учениками Френка Найта, Людвигом фон Мизесом — меня охватывает страх за репутацию моей науки»1.
2.2. «Ультраэмпиризм» Т. Хатчисона
В такой интеллектуальной атмосфере публикация «Значения и базовых постулатов экономической теории» (1938), в которой Т. Хатчисон с позиций логического позитивизма и только зародившегося попперианства критикует все формы априоризма, оказалась как нельзя более кстати и в целом была тепло встречена молодым поколением научного сообщества.
Главная претензия Хатчисона к априоризму состоит в том, что он препятствует превращению экономической теории в полноценную науку, переполняя ее лишенными эмпирического содержания псевдонаучными догмами. Число экономических законов, которые, с тонки зрения Хатчисона, действительно способны претендовать на этот статус, можно перечесть по пальцам одной руки. Среди них такие эмпирические обобщения, как закон Парето, закон Грешема, закон убывающей доходности и закон убывающей предельной полезности2.
Хатчисон не верит в возможность построения научной системы на основе базовых постулатов, полученных с помощью интроспекции. В ряде случаев она может помочь, но, если ученый стремится получить резуль-
1 Samuelson P. Theory and Realism: a Reply// American Economic Review. 1964. Vol. 54, № 5. P. 736.
2 Hutehison T. Op. pit. P. 64;
330 . .

таты универсального значения, он не должен опираться только на ннтрО<-
спекцию. Эти процедура по определению носит субъективный характер и
«объективизировать» ее каким-либо общепринятым методом почти невоз
можно. Да и для отдельного индивидуума она крайне ненадежна: «Врач,
даже если он лечит самого себя, не станет предпринимать серьезных шагов,
просто исходя из собственного ощущения своей температуры, а использу
ет термометр и доверится этому «внешнему» наблюдателю за температу
рой...»'. > , •
Значит, экономическая наука нуждается в иной философской базе, нежели априоризм. Таковой Т Хатчисон считает логический позитивизм, дополненный принципом фальсификации К. Поппера.
В свое время члены Венского кружка поставили задачу отделить науку от метафизики. Для этого все высказывания о мире они разделили на три большие группы — аналитические, синтетические и метафизические (вне-научные) *- и сочли, что процесс познания осуществляется лишь благодаря
ПерВЫМ ДВУМ! >
Аналитические высказывания (например, положения логики или математики) сами по себе эмпирической информации не несут. Тем не менее они необходимы для любой науки, поскольку являются ее языком и позволяют трансформировать эмпирически содержательные положения из одной формы в другую. В частности, в экономической теории без них невозможно было бы дедуцировать конечные выводы из базовых постулатов. Оценка аналитических высказываний осуществляется с помощью логических правил. В отличие от аналитических синтетические высказывания содержат конкретную фактическую информацию. Именно они составляют наибольшую ценность для фактуальных наук, которой, по замыслу Хатчисона, И должна стать в конце концов экономическая теория. Судьба аналитических положений решается путем эмпирической проверки. Все, что не относится к синтетическим или аналитическим высказываниям, невозможно проверить ни на основе логики, ни на основе фактов. Подобного рода положения (например, религиозные убеждения) относятся логическими позитивистами к метафизике, лишаются научного статуса, и вопрос об их истинности или ложности не считается неправомерным.
В полном Соответствии с этой доктриной Т Хатчисон пишет: «Ученый ведет исследование с помощью двух неразрывно переплетенных методов — эмпирического наблюдения и логического анализа; один, если определить его кратко, имеет дело с поведением фактов, а другой — с языком, на котот ром оно должно обсуждаться... Однако конечные выводы науки, в отличие от вспомогательных заключений чистой логики или математики, которые используются во многих науках, включая экономическую теорию, должны иметь некое эмпирическое содержание -^ точно так же, как его, без сомнения, должны иметь конечные выводы всех других наук, за исключением
Hutehison T. Op. cfc. P. 142.
381

логики и математики; в таком случае эти выводы должны в принципе быть
проверяемыми л ибо «водиться к таким с помощью логической или мате
матической дедукции»1. .'• ..•-.'•
• Будучи знаком с «Логикой научного открытия» Поппера, Хатчисон счи
тает, что показателем'наличия эмпирического содержания концепции слу
жит ее фальсифицируемость: если в принципе можно указать на явление,
которое в случае осуществления опровергает изначальное утверждение, в
нем есть эмпирическое содержание, в противном случае оно называется
просто дефиницией или тавтологией2.
Попытки Хатчисона проверить положения неоклассической теории дали плачевный результат: едва ли ни все ее законы оказались нефальсифицируемыми и, следовательно, лишенными эмпирического содержания. Взять хотя бы излюбленный неоклассиками принцип максимизации. Согласно Попперу, закон сохранения энергии, например, фальсифицируем (так как в принципе может быть опровергнут в случае изобретения вечного двигателя), а значит, наполнен эмпирическим содержанием. Но что запрещает принцип максимизации? Если предприниматель повысил цены, это можно объяснить стремлением максимизировать прибыль; если понизил — он стремится максимизировать объем продаж; если вышел на пенсию, то, видимо, решил максимизировать наслаждение досугом. Даже если человек решается на самоубийство, то и это не противоречит принципу максимизации: вспомним одного из персонажей романа А: Хейли «Аэропорт», который задумал взорвать самолет вместе с собой, надеясь, что его семья получит страховку и максимизирует свое благосостояние. Словом, принцип максимизации согласуется с Чем угодно, фальсифицировать его в принципе невозможно и, значит, никакой конкретной информации он в себе не несет.
Почему же экономическая теория оказалась практически полностью бессодержательной? С точки зрения Хатчисона, это цена, которую заплатили априористы за попытку построить экономическую теорию по модели логики и математики в надежде придать экономическим законам свойственную этим наукам ясность, определенность и элегантность3.
Вопреки их заверениям, что теории опираются на неоспоримые и общеизвестные факты, априористы оперируют отнюдь не фактами, а дефинициями и гипотетическими допущениями, подобно тому, как это Делается в логике и математике.
Наиболее яркий пример представляет собой вывод из уравнения Фишера МУ= PQ (где М— масса денег в обращении, V— скорость обращения денег, Р общий уровень цен, Q — объем производства), согласно которому уровень цен однозначно определяется объемом денежной массы:
1 Hutchison Т. Op. cfc. P. 9.
2 Ibid. Р. 26.
3 Ibid. P. 27.

Р- MV/Q. Такое заключение не вызвало бы возражения, если бы постоян
ство уровня производства и скорости обращения денег было бы эмпири
чески доказано. Однако первый тезис явно противоречит здравому смыс
лу и не может быть ничем, кроме гипотетического допущения, принятого
для удобствагисследования, а второй, после появления эконометрии, стал
объектом острых дискуссий, которые не завершены и по сей день и, следо
вательно, во времена Фишера также принимался без достаточного эмпи
рического обоснования. .
Другим примером того, как чрезвычайно важная для неоклассики теория черпает свою силу из Совершенно нереалистического допущения, служит концепция равновесия. Сама по себе она не является пустой тавтологией, имеет дело с фактами и в принципе может быть фальсифицирована, поскольку исключает несовпадение спроса с предложением, образование монополий и т. д. Однако от опровержения концепция равновесия надёжно защищена тем, что Хатчисон называет постулатом «совершенных ожиданий», согласно которому все участники хозяйственной деятельности имеют полную информацию о настоящих и будущих ценах, издержках, доходах, вкусах потребителей, поведении конкурентов и партнеров. Ясно, что в таких условиях ни отклонение спроса от предложения, ни образование монополий невозможно; но не менее очевидно, что в реальной жизни ситуация абсолютного яредвидения всеми хозяйствующими субъектами не предста-вима, Поэтому не удивительно, что инкорпорирование «совершенных ожиданий» в концепцию равновесия спасает ее от опровержения, но превращает ее в чисто умозрительную конструкцию1.
В работе «Значение и базовые постулаты экономической теории» приводится еще много примеров, подтверждающих эмпирическую бессознательность большинства неоклассических концепций. Но как автор предполагает изменить ситуацию? Хатчисон с ходу отметает как апологию предложение некоторых экономистов не настаивать столь жестко на обязательном характере экономических законов, то есть товорить( например, о рациональности хозяйствующего субъекта просто как о некоторой апро-ксимации его реального поведения или о равновесии как о тенденции, приблизительно отражающей реальное положение дел. Такое «решение» ничего не дает, поскольку фактически реабилитирует весь набор бессознательных постулатов. Так, относительно равновесия он пишет: «Предпосылка тенденции к равновесию в соответствии с обычным определением предполагает предпосылки тенденции к совершенным ожиданиям, конкурентным условиям и исчезновению денег»2.
Хатчисон видит выход в другом: все без исключения вопросы экономической теории — действует ли предприниматель как монополист или подчиняется правилам свободной конкуренции; ориентируются ли люди
1 Hutchison Т. Op. cit. P. 1O4. г Ibid. Р. 107.

на текущие или ожидаемые цены; принимаются ли хозяйственные решения экспромтом либо в соответствии с хорошо продуманным планом или же участки экономической деятельности руководствуются просто привычкой — не могут быть установлены с помощью каких-либо общих «фундаментальных предпосылок» или «принципов». «В конечном'счёте, — считает Хатчисон, — все эти вопросы могут быть удовлетворительно решены путем глубокого эмпирического исследования каждого вопроса в отдельности»1.
Причем эмпирическое исследование у Хатчисона носит как бы Двусторонний характер. Сначала на основе обобщения фактических данных выдвигается некое положение, а затем оно проверяется с помощью принципа фальсификации К. Поппера. Исходя из этого, Хатчисон формулирует центральный тезис своей книги — каким должен быть метод экономической теории: «Помимо логиков, математиков и многих экономистов практически все остальные ученые считают научными законами индуктивные заключения, которые Обладают свойством фальсифицируемое™, однако не были эмпирически фальсифицированы на практике»2.
/ - {<'•.•,•."•, ' * " . І , 1 . ; ', " • • :
2.3. Инструменталистский синтез М. Фридмена
В 1953 г. публикацией краткого, но впоследствии очень влиятельного, очерка «Методология позитивной экономической науки» к спору подключился Милтон Фридмен. Эта работа занимает особое место в его Творчестве: ни до ни после ее написания Фридмен к проблемам методологии не обращался. Даже когда его собственная позиция стала предметом острой дискуссии, он не счел нужным ответить оппонентам или дать какой-либо комментарий. Что же заставило основателя монетаризма именно в то время заняться методологией?
По-видимому, Фридмен хорошо отдавал себе отчет в том, что обе противоборствующие методологические концепции того времени — априоризм и ультраэмпиризм — имеют равные шансы завести науку в безнадежный тупик.
С самого начала своей научной карьеры Фридмен был нацелен на оп-' ровержение кейнсианской доктрины регулирования и создание собственной концепции — монетаризма. И то и другое предполагало проведение серьезных эмпирических исследований: следовало проверить, справедлив ли «основной психологический закон» Кейнса, насколько надежна корреляция между национальным доходом и инвестициями, какую роль играют деньги в экономической истории США. Сама постановка такого рода вопросов с позиций априоризма считалась неуместной. И не удивительно, что точка зрения Роббинса—Мизеса была для Фридмена изначально непри-
1 Hutchison Т. Op. cit. Р.113-114.
2 Ibid. P. 62.

емлемой. Он пишет: «Только фактические данные способны показать, име-ютли категории «аналитической системы упорядочения» значимый эмпирический аналог, то есть полезны ли они при анализе определенного класса конкретных проблем»1. В противном случае экономическая теория выродится в простую систему тавтологий и станет замаскированной математикой2.
Здесь, как нетрудно заметить, Фридмен во многом солидарен с Т. Хатчи-
соном, однако ультраэмпиризм вызывает у него, пожалуй, даже большее
раздражение, чем априоризм. Возможно, это связано с тем, что в 50-х гг.
априоризм уступал позицию за позицией ультраэмпиризму, но так или
иначе Фридмен резко критикует экономистов, которые, подобно Хатчи-
сону, настаивают на эмпирической проверке каждого элемента теории, ее
исходных предпосылок и конечных выводов: «Этот широко распростра
ненный взгляд является фундаментальной ошибкой и наносит большой
вред. Кроме того, такой подход вовсе не дает более легких способов отсе
ивания необоснованных гипотез. Он лишь вносит путаницу, способствует
непониманию важности эмпирических данных для экономической тео
рии, направляет по ложному следу интеллектуальные усилия исследова
телей, устремленные на развитие позитивной экономической науки, и пре
пятствует достижению консенсуса относительно используемых в ней гипо
тез»3, і
На первый взгляд, высказывание звучит странно: если только факты решают судьбу теории, то почему бы не проверить ее исходные положения? Однако Фридмен убедительно аргументирует свою позицию. Во-первых, непосредственная проверка предпосылок не всегда возможна. Например, в физике принята гипотеза, согласно которой ускорение тела, падающего в вакууме, есть постоянная величина. Но.идеального вакуума не существует в природе, поэтому установить верность гипотезы с помощью проверки реалистичности ее предпосылок нелСзя. «Формула принимается потому, что она «работает», а не потому, что мы пребываем в состоянии, близком к вакууму — что бы это ни означало»4. Во-вторых — и это главное — теория тем и отличается от простого описания, что «объясняет» многое малым, то есть извлекает общие и решающие элементы из массы сложных и детализированных обстоятельств, поэтому реалистичными исходные предпосылки вообще не бывают и больше того, «чем более важной является теория, тем более нереалистичны (в указанном смысле) ее предпосылки»5.
1 Фридмен М. Методология позитивной экономической науки. С. 24.
2 Там же. С. 27.
3 Там же. С. 29.
4 Там же. С: 32.
5 Там же. С. 29,42.

335
334


Отсюда следует, что единственно возможным способом эмпирической проверки теории является сравнение ее выводов (предсказаний)1 с фактами. «Гипотеза отвергается,•— пишет Фридмен, — если предсказания противоречат реальным данным («часто» или в большей степени, чем предсказания, получаемые с помощью альтернативных гипотез); она принимается, если ее предсказания не противоречат реальности; наше доверие к ней возрастает, если реальные данные многократно не могли ее опровергнуть»2. И далее Фридмен добавляет: «Факты никогда не могут «доказать гипотезу», они могут лишь не суметь выявить ее ошибочность, что мы обычно и имеем в виду, когда говорим — не совсем корректно, — что гипотеза была подтверждена реальным опытом»3.
От критики априоризма и ультраэмпиризма Фридмен переходит к фор-мулировке собственной концепции метода, в основе которой лежит логический позитивизм, попперианство и инструментализм — философская доктрина, рассматривающая научные концепции не столько как отражение действительности, сколько как средство достижения конкретных целей.
Он предлагает строить теорию методом догадок и опровержений. Сначала выдвигается абсолютно произвольная гипотеза4. Она не основывается на опыте и прямой эмпирической проверке не подлежит. Из нее выводится эмпирически проверяемое следствие — предсказание, которое сопоставляется с непосредственно наблюдаемыми данными. Если факты подтверждают следующий из гипотезы вывод, она принимается, в противном случае — отвергается. Если же гипотеза не дает предсказаний или ее выводы оказываются не сопоставимыми с конкретными данными, она считается лишенной научного смысла.
Доктрина инструментализма, многие сторонники которой готовы подписаться под тезисом Ф. Ницше, что истина — это «полезная ложь», допускает использование скольугодно далеких от действительности и даже, взаимоисключающих предпосылок, лишь бы они давали эмпирически содержательные выводы. Например; в свое время астрологические системы Птолемея и Коперника были объявлены совершенно равноправными, поскольку обе достаточно хорошо предсказывали траектории движения небесных
1 Фридмен оговаривается, что предсказание не обязательно относится к событиям, которые еще не произошли; оно может касаться явлений, которые еще не анализировались, например тех„что рассматриваются в «Монетарной истории Соединенных Штатов».
2 Фридмен М. Методология... С. 25.
3 FriedmanM. Essays on Positive economics. Chicago, 1953. P. 9.
4 По Фридмену, вообще не существует обьективной процедуры, регулирующей этот процесс: «Построение гипотез является творческим актом вдохновения, интуиции, изобретения, его суть заключается в обнаружении чего-то нового в знакомом материале. Этот процесс надо обсуждать в психологических, а не в логических категориях; изучать по автобиографиям и биографиям, а не трактатам о научном методе, и стимулировать его с помощью афоризмов и примеров, а не силлогизмов или теорем» (Фридмен М. Указ. соч. С. 51).
336 , ,

тел. Точно так же поступает и Фридмен, утверждая, что модель совершенной конкуренции ничуть не хуже теорий несовершенной и монополистической конкуренции. Он не настаивает на повсеместном существовании свободного рынка в реальной жизни, но утверждает, что если, допуская его наличие, можно сделать столь же точные предсказания, как из предпосылки его отсутствия, то оба взаимоисключающих тезиса придется признать одинаково обоснованными'.
Концепция метода Фридмена вообще снимает возражения против всего традиционного набора неоклассических постулатов. Отдельное обсуждение реалистичности модели совершенной конкуренции, тезиса о максимизации прибыли, идеи рациональности поведения хозяйствующего субъекта и других проблем не допускается. Основанная на них теория может оцениваться только вся в целом. Причем решение вопроса ее эмпирической обоснованности полностью переносится из сферы исходных предпосылок в область конечных выводов — предсказаний.
Свою методологию Фридмен довольно успешно использовал как для обоснования монетаризма, так и для опровержения кейнсианства.
Еще на заре своей научной карьеры он выступил с критикой кейнсианства, избрав в качестве непосредственной мишени работу О. Ланге «Гибкость цен и занятость».
В ней утверждалось, что понижение цены на фактор производства ведет к более интенсивному его использованию лишь при определенных условиях. Таких условий в современной монополистической экономике нет. Значит, капитализм не в состоянии обеспечить полную занятость без вмешательства государства. С точки зрения Фридмена, работа Ланге — пример «таксономического теоретизирования», описывающего и классифицирующего явления, но не дающего никаких предсказаний. Этот недостаток порожден стремлением экономистов сделать исходные положения теории как можно более реалистичными. Конечно, считает Фридмен, можно путем бесконечных уточнений и введением все новых дополнительных условий приблизить предпосылки теории к действительности. Но тогда отправные положения и конечные выводы окажутся на одном уровне общности и по существу сольются. Такая теория ничего не может объяснить;4 единственный вывод, на который она способна: то, что есть — есть'.
Сам же Фридмен, исходя из того, что нереалистичность предпосылок прямо пропорциональна значимости теории, сознательно начинает построение собственной теоретической концепции с заведомо не соответствующих действительности допущений — о свободной конкуренции, полной определенности, совершенной гибкости цен. Из этих и ряда дополнительных положений он делает вывод о «чисто монетарном» происхождении циклических колебаний.
1 Фридмен М. Методология... С. 46.
2 Friedman М. Op. cit. P. 277-30O.
337

Отсюда следует, что если равновесие нарушается в результате воздействия денежных, а не «реальных», как полагают кейнсианцы, факторов, то должна наблюдаться зависимость между объемом денежной массы и национальным доходом. Данное предсказание Фридмен подвергает эмпирической проверке в работе «Монетарная история Соединенных Штатов, 1867—1969», написанной совместно с А. Шварц. Приведенные там статистические данные показали, что связь между динамикой национального дохода и массой денег в обращении на самом деле существует. Причем она прослеживается лучще, чем корреляция между национальным доходом и инвестициями, на которую полагались кейнсианцы. Это Фридмен воспринял как подтверждение своей теории и счел приоритет монетаризма перед кейнсианством полностью доказанным.
Первоначально очерк Фридмена не привлек к себе особого внимания, но, затем, в 60-х гг., когда стало ясно, что именно составляет методологическую основу набирающего деньото дня силу монетаризма, на страницах самого престижного журнала «Американский экономический обзор» («The American Economic Review») развернуласьдискуссия по поводу «Методологии позитивной экономической науки». Позже полемика охватила и другие издания. Изложить свой взгляд на методологию Фридмена сочли необходимым такие «зубры» экономической науки, как П. Самуэльсон, Г. Саймон, Т. Хатчисон, Ф. Махлуп, А. Папандреу, известнейший философ-неопозитивист Э. Нагель и множество экономистов с менее громкими именами — Д, Беар, Д. Орр, Ю. Ротвейн, Д. Мелит, Л. Д. Алесси и др.
Разброс во мнениях оказался очень широким: от полной поддержки Фридмена Махлупом до бескомпромиссного отрицания его концепции, представленного в крайне резкой форме Самуэльсоном. Остальные же участники дебатов посвятили свой высказывания доброжелательной или не очень критике отдельных положений очерка Фридмена,
Если суммировать суть претензий к методологической концепции Фридмена, то их можно свести к двум положениям.
Во-первых, провозгласив конечной целью теории предсказание, он свел на нет объяснительную функцию науки1. Мысль о том, что разница между предсказанием и «объяснением» (этот термин Фридмен, Самуэльсон и многие их коллеги предпочитают не использовать без кавычек, считая его крайне аморфным) носит чисто семантический характер, имела широкое хождение в философии науки того времени. Отождествление этих понятий значительно облегчает работу ученого, позволяя получать предсказания по принципу «черного ящика», то есть опираясь на корреляцию междуявлениями, освобождая себя от необходимости доказывать наличие причинно-следственных связей. Но оно же ведет к элементарной, но широко распространенной в экономической теории ошибки: post hoc ergo propter hoc (после этого, значит — по причине этого).
1 См., напр.: Bear D., Orr D. Logic and Expendiency in Economic Theoruzing//Journal of Political Economy. 1967. Vol. 75. P. 186-196.

He избежал ее й сам Фридмен, когда на раннем этапе кейнсианско-мо-нетаристскбго противостояния счел обнаружившиеся совпадения аргументов в пользу своей точки зрения. В действительности установление тесной корреляций между динамикой денежной массы еще не доказательство определяющего воздействия предложения денег на циклические подъемы и спады. С неменьшим основанием можно было бы утверждать, что динамика самой денежной массы определяется циклическими колебаниями национального дохода. Кейнсианцы неоднократно обращал и внимание на этот момент. Раскрыть «передаточный механизм» влияния денег на экономическую активность монетарне™ в тот момент не смогли, что, однако, не уменьшило уверенности их лидера в своей правоте. И это понятно. Ведь если конечная цель науки — предсказания, то как они получены, не столь уже важно'.
Во-вторых, как утверждает группа экономистов во главе с П. Самуэльсоном, «думать, будто нереалистичность в смысле фактической неточности даже в терпимой степени приближения является чем-либо иным, нежели порЬком теории либо гипотезы (или набора гипотез), — глубокое заблуждение»2. Самуэльсон считает проверку предпосылок столь же необходимой, как и проверку выводов, а концепцию Метода Фридмена, которую называют не иначе, жак «Ф-уклоном» (F-twist), расценивает как уловку с целью уклониться от опровержения столь необходимых для неоклассики модели совершённой конкуренции и гипотезы «максимизации прибыли»3. И затем, демонстрируя присущее ему Чувство юмора, он пытается обратить методологию Фридмена против него самого, дабы показать ее абсурдность. Самуэльсон пишет: «Если д-р Фридмен скажет нам, что это не так (т.е. его методология Не является апологией неоклассики. — Авт.), и если его психоаналитик заверит нас, что его исследование данного случая не выявило подсознательных мотивов, все равно^будет правильным, используя Ф-уклон, сказать: «Наша теория относительно происхождения и задач Ф-уклона невозможна и «нереалистична»... но что с того? Следствия нашей теории согласуются с тем фактом, что экономисты Чикагской школы используют методологию, чтобы устранить возражения против своих утверждений».
Собственное понимание метода Самуэльсон иллюстрирует следующим к- способом:Л = В- С, где А — предпосылки теории, В—саматеория, С—ее
1 В связи с этим Г. Джонсон отмечал, что концепция метода Фридмена — «идеальная методология для оправдания исследования, которое дает совершенно неожиданные результаты, не считая обязательным объяснить, почему они получаются, и тем самым озадачивают неприсоединившихся экономистов и заставляют колебаться кейнсианцев» Uonson H.G. The Keynesian Revolution and the Monetarist Counter-Revolution//American Economic Review. 1971. Vol. 61, № 1. P. 13).
? Samuelson P. Problems of Methodology: Discussidn//American Economic Review. 1963. Vol. 53. P. 233.
3 Ibid. P. 233.

338
339


следствие. Причем степень.реализма или уровень общности у всех трех элементов одинаковы. Из нереалистичных предпосылок нельзя вывести правильную теорию, а ложная теория не в состоянии дать эмпирически обоснованных заключений. Если все же предсказания в какой-то частипод-твердятся, это следует воспринимать как случайность, но ни в коем случае как подтверждение теории В ил и ее предпосылок А.
Многие участники полемики были крайне озадачены, услышав из уст
Самуэльсона подобную концепцию метода. Ведь она не позволяет постро
ить сколько-нибудь общую теорию, ограничивая задачи науки даже не пред
сказанием, а простым описанием и, следовательно, ничего не в состоянии
объяснить, ф. Махлуп совершенно справедливо отметил: «Теория, по оп
ределению, гораздо шире любого из выводимых ею следствий, если бы след
ствия сводились к «теории», а теория сводилась к следствиям, такая тео
рия бьша бы ни чем иным, как другой формой эмпирических данных (на
званных «следствием»), и никогда бы не «объясняла» наблюдаемые эмпи
рические факты»1. На это Самуэльсон просто и ясно ответил, что он и не
собирается ничего «объяснять», для него «объяснение» — лишь почетное
название хорошего описания: «описание (в виде системы уравнений или в
какой-либо другой форме), которое способно хорошо описать широкий
круг наблюдаемой действительности и представляет собой все «объясне
ние», которое мы в состоянии, получить (или хотим получить) в этом мире»2.
і Выходит, что Самуэльсон в полном соответствии с традициями исто-
рической школы XIX в. в принципе отрицает экономическую теорию как
таковую. Между тем, он — один из наиболее известных теоретиков, имею
щих мировую славу. В связи с этим закономерно встает вопрос: придержи
вается ли наделе Самуэльсон методологическойжонцепции, которую дек
ларирует и использует для критики Фридмена? Большинство комментато
ров отвечают отрицательно. Ф. Махлуп, например, считает, что есть два
Самуэльсона — методолог и теоретик, взгляды которых противоположны.
Если один резко негативно высказывается о «Методологии позитивной
экономической теории», то другой является не меньшим «Ф-уклонистом»,
чем сам Фридмен. В подтверждение своих слов Махлуп напоминает, что
Самуэльсон является не только автором «Основ экономического анализа»
и теории выявленных предпочтений, где он действительно попытался ис
пользовать нечто близкое к заявленной методологии, но и одним из созда
телей теоремы о выравнивании цен на факторы производства (теоремы
Хекшера—Олина—Самуэльсона).
Суть этой модели сводится к тому, что причиной внешней торговли является разная обеспеченность стран факторами производства. «Специа-

лизация страны А (богатой капиталом) на производстве капиталоемкого товара приводит к переливу капитала в эту отрасль, к росту спроса на капитал и, следовательно, росту цены на капитал. Специализация страны Б (богатой трудом) на производстве трудоемкого товара приводит к переливу труда в эту отрасл ь, росту спроса на труд и ценьї на него. Таким образом, в результате торговли будет происходить сближение структур относительных цен натруд и капитал в обеих странах вследствие повышения цены на тот фактор, который относительно дешевле в каждой из стран»'.
Чтобы доказать эту теорему, Самуэльсону пришлось принять ряд допущений: о наличии только двух стран — Америки и Европы, производстве л ишь двух товаров — продуктов питания и одежды, использовании обеими странами только двух факторов производства, отсутствии препятствий во внешней торговле в виде тарифов и транспортных издержек и ряда других столь же далеких от действительности постулатов. Как совместить использование всех этих положений с критикой принципа нереалистичности предпосылок остается неясным, заключает Махлуп2.
Исследование в области внешней торговли — отнюдь не единственный пример широкого плюрализма в трудах Самуэльсона. Ему, как И вообще сторонникам «неоклассического синтеза», можно задать ряд неприятных вопросов, например: правомерно ли порицать Фридмена за приверженность модели свободной конкуренции и одновременно пропагандировать ее в своем знаменитом учебнике, отмечая, что «овладение современным анализом определения уровня дохода в подлинном смысле утверждает классические принципы ценообразования»3. Или если «нереалистичность в смысле фактической неточности — порок теории», то допустима ли принимаемая на макроуровне традиционная кейнсианская предпосылка устойчивости цен, которая, кстати говоря, никак не вписывается в «классические принципы ценообразования»? Наконец, если ненаблюдаемость отождествляется с отсутствием научного смысла, ТО как быть с эффектом богатства, который если и проявляется, то крайне слабо, поскольку требует реального существования все Тех же постулатов свободной конкуренции, полной информированности хозяйствующих субъектов и т. п.; и тем не менее он признается теоретически безупречным?
Перечень подобных вопросов нетрудно продолжить, но и без того ясно, что получить на них убедительные ответы вряд ли возможно. Значит, прав Махлуп, утверждая, что Самуэльсон как теоретик зачеркивает все сказанное им же как методологом.
К чему же пришли в итоге участники дискуссии? Всеобщего консенсуса достичь, разумеется, не удалось, но, как свидетельствует М. Блауг, «Фрид-

1 Machlup F. Professor Samuelson on Theory and Realism//American Economic Review. 1964. Vol. 54, № 5. P. 733.
2 Samuelson P. Professor Samuelson on Theory and Realism: Reply//American Economic Review. 1965. Vol. 55, N» 5. P. 1165.
340

1 Цит. по: Критика современной буржуазной политэкономии/Отв. ред. А.Г. Милейковский, И.М. Осадчая, М., 1977. С. 289-29О.
2 Machlup F. Op. cit. P. 735.
3 Самуэльсон П. Экономика. М., 1964. С. 396.
841

мену и Махлупу, похоже, удалось убедить большинство своихіколлег в том, . что непосредственная проверка предпосылок экономической теории не является необходимой и может ввести в заблуждение; окончательный вердикт по поводу экономической теории должен, выноситься в зависимости от их способности предсказывать явления, для объяснения которых они созданы»1. Пересмотрели свои позиции .и лидеры .соперничавших ранее концепций — «ультраэмпиризма» и априоризма. Хатчисон попытался доказать, что термин «ультраэмпирист» к нему не применим, поскольку теперь он считает опосредованную проверку предпосылок не менее эффективной, чем прямую, то есть фактически соглашается с Фридменом2. Что же касается Роббинса, то в «Автобиографии экономиста» (1971) он признает, что уделял мало значения проблеме проверки теории, и пишет: «Глава о природе экономических обобщений имеет сильный уклон в сторону методологической концепции, которая сейчас называется эссенциализмом... Она была написана до того, как на научном горизонте взошла звезда Карла Поппера. Если бы я знал в то время о его новаторском изложении научного метода..-эта часть книги выглядела бы совершенно иначе»3.
Итак, попперовский принцип фальсификации в интерпретации Фрид-меня завоевал положение доминирующей концепции метода экономической теории. Однако к концу 70-х гг. непрекращающиеся экономические потрясения, глубокие изменения в философии науки, а также некоторые новые изыскания в области истории экономической мысли в значительной мере подорвали его статус. Многие ученые пришли к выводу, что на практике доктрина фальсификационализма сталкивается с рядом трудностей такого рода, которые ставят под вопрос ее применимость в экономической науке. Это дало толчок новой методологической дискуссии, которую нельзя считать законченной и по сей день.
вернуться к содержанию
вернуться к списку источников
перейти на главную страницу

Релевантная научная информация:

  1. История экономических учений (современный этап): Учебник/Под общ. ред. А.Г. Худокормова. - М.: ИНФРА-М, 2002. — 733 с. - История экономических учений
  2. § 1. Философия науки - История экономических учений
  3. Глава 41 Несколько слов о методологии - История экономических учений
  4. Глава 16 ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО БЛАГОСОСТОЯНИЯ - Микроэкономика
  5. § 1. Особенности послевоенного институционализма - История экономических учений
  6. § 5. Этика на службе у экономической рациональности - История экономических учений
  7. §2. Методология позитивной экономической науки - История экономических учений
  8. § 3. Трудности фальсификационистской доктрины - История экономических учений
  9. § 2. Концепция эволюции советской экономики - История экономических учений
  10. Глава 9 Социальная экономия: истоки современных представлений о целях и путях реформирования экономики и социально-экономических отношений - История экономических учений
  11. Глава 24 Этико-социальное направление: M.I/I. Туган-Барановский и С.Н. Булгаков - История экономических учений
  12. Глава 28 Экономические взгляды Н.Д. Кондратьева - История экономических учений
  13. Глава 29 Дж.М. Кейнс: новая теория для изменившегося мира1 - История экономических учений
  14. Глава 32 Экономическая теория предложения - История экономических учений
  15. Портал Экономистъ - экономическое знание, электронные книги и бесплатные учебники по экономике, успех в бизнесе
  16. История экономических учений Экономические науки:
  17. 2.1. ЕКОЛОГІЧНІ НАСЛІДКИ НАУКОВО-ТЕХНІЧНОГО ПРОГРЕСУ - Экономика природоиспользования
  18. 3.3. ОЦІНКА ПРИРОДНИХ РЕСУРСІВ - Экономика природоиспользования
  19. 6.5. Валютное регулирование и его инструменты - Финансы, денежное обращение и кредит
  20. 4.3. Планирование и организация государственных закупок* - Экономика предпринимательской деятельности

Другие научные источники направления История экономических учений:

    1. Агапова И.И.. История экономической мысли. Курс лекций. 1998
    2. В. Автономов, О.Ананьин, Н. Макашева. История экономических учений. Учебное пособие. 2001