Шестидесятые как точка экзистенциального перелома
В шестидесятые Россия еще представляла собой динамичное, активно развивающееся общество, способное на постановку и решение глобальных (планетарного масштаба) политических, экономических, культурных, научно-технических и прочих проблем.
Только весьма проницательный взгляд мог разглядеть за всем этим усталость, инерцию, надвигающееся одряхление. Наивно было бы считать последовавшие за шестидесятыми «застой» и «перестройку» досадными историческими девиациями, которых, в принципе, можно было бы избежать. Общая тенденция разложения уже в семидесятые была столь очевидной, что ее присутствие в социуме заведомо не могло быть простой случайностью.Примечательно, что в относительно благополучных Европе и Америке и в относительно нищей России наблюдаются практически тождественные экзистенциальные явления танатологического характера. Прежде всего, это повсеместное прекращение процесса воспроизводства населения, что выглядит особенно опасным на фоне расширенного воспроизводства в незападных социумах. Например, в одном только Пакистане проживает сегодня больше людей, чем во всей России. Алкоголизм и наркомания давно стали общенациональными проблемами на Западе, а в России уже следует говорить об алкогольном вырождении нации. Наконец, во всех западных странах катастрофически растет число носителей всевозможных наследственных заболеваний, так что по некоторым подсчетам к середине ХХІ века в западных социумах вообще не останется физически и психически здоровых людей.
В свое время Ницше сказал: «Тот, кому есть, зачем жить, вынесет любое как»[59]. Экзистенциальный характер кризиса современной западной цивилизации (с включением сюда России) проявляется именно в том, что западному человеку жить практически незачем, поэтому он не способен жить даже в условиях, весьма благоприятных относительно условий жизни предшествующих поколений западных людей. Сходные цивилизационные процессы происходили и в Древнем Риме. Когда страна перешла от территориального расширения к поддержанию сложившегося социального миропорядка, был утрачен вектор экзистенциального движения от небытия к бытию. Тем самым высшая экзистенциальная точка римского социума была пройдена, и начался путь вниз. Население перестало воспроизводиться, верхи погрязли в пьянстве и разврате, а низы - в тунеядстве и паразитизме, требуя от власть предержащих исключительно хлеба и зрелищ.
4.6.
Еще по теме Шестидесятые как точка экзистенциального перелома:
- Шестидесятые годы ХХ века как «акмэ» России
- Самопожертвование как глобальный экзистенциальный проект
- Материальность памятника как экзистенциальный минус
- Рождение международного терроризма как экзистенциального феномена
- Шестидесятые годы
- 2.6. Точки перелома графика и V.формации
- 3.2. Модель перелома «Head & Shoulders» («голова и плечи»)
- 3.4. Другие модели перелома тренда
- Экзистенциальный смысл «Карибского кризиса»
- 3. Ветер перемен в графических образах Модели перелома тенденции рынка
- Экзистенциальная сущность самоубийства
- Экзистенциальная сущность терроризма
- Смысл экзистенциальной формулы: «Москва - третий Рим»
- Экзистенциальная мотивация литературного творчества
- Экзистенциальное знание.
- Экзистенциальное своеобразие России
- Экзистенциальная мотивация философствования