Россия и Европа в философии западников
Конец 30-х — начало 40-х гг. XIX вв. — важный этап в духовном развитии России: сложилась атмосфера философской культуры, в широких кругах русского общества интересовались и жили философскими вопросами.
Многие воспринимали социальную обстановку как «удивительное время наружного рабства и внутреннего освобождения» (А. И. Герцен). Осознание ответственности за историю, искание путей к активному вмешательству в ее ход, секуляризм и политический радикализм — основные черты русской внецерковной интеллигенции — западников. Принято считать, что «эпоха, когда сложились взгляды А. И. Герцена, была самой цветущей эпохой западничества в русской литературе. Это был конец 30-х и начало 40-х гг., время Н.В. Станкевича, Т. Н. Грановского, В. Г. Белинского и т. д. Н. Н. Страхов отмечает, что Герцен по силе мысли стал «самою крупною звездою в этой первоначальной плеяде западников».Западническое движение было связано с деятельностью, организованного в 1831 г. кружка Н.В. Станкевича, объединившего В. Г. Белинского, М. А. Бакунина, К. С. Аксакова, Т.Н. Грановского, В.П. Боткина. По мнению Н.В. Станкевича (1813-1840), благоденствие отечества зависит от духовного воспитания и просвещения. Он не сомневался, что правительство снимет с народа ярмо крепостного права, это будет способствовать его умственному развитию и станет главным условием будущего народного управления общественными делами. Станкевич был активным противником любых сил, стоящих над человеком и деспотически распоряжающихся его мыслями и чувствами, поэтому характерной чертой его этики является отрицание слепого подчинения внешнему долгу. Нравственный поступок должен покоиться на любви, диктоваться внутренним голосом души и радовать «чистое сердце». Только любовь, понимаемая в самом широком смысле, составляет сущность жизни, ее двигатель, и вместе с тем она — основа всякого знания и всякой деятельности.
Между философией как сферой разума и религией как областью верования существует органическое единство: философия в своем развитии наталкивается на вопросы, которые решаются лишь в вере, религия завершает философию, а последняя «упорядочивает» религию.
Необходимо вспомнить, что главным в споре между славянофилами и западниками было понимание исторического процесса и места в нем России. В связи с ранней смертью Н. В. Станкевича идейным главой западников стал А. И. Герцен (1812—1870), а наиболее радикальным выразителем этих идей был В. Г. Белинский (1810-1848). Его с полным правом можно назвать строителем культуры на путях, проложенных Западом. В своем философском развитии он прошел трудный путь, его взгляды неоднократно трансформировались. Увлечение философией Шеллинга определило пафос статьи «Литературные мечтания»: «Весь беспредельный и прекрасный мир есть дыхание единого вечного Бога. Для этой идеи нет конца, она живет беспрестанно». Знакомство с Гегелем открыло новую страницу в его духовной жизни, от абстрактного идеализма он переходит к философскому реализму, но позднее Белинский корректирует позицию, и для него важнейшим становится метафизическое 216 обоснование персонализма: «Для меня теперь, — признавался философ, — человеческая личность выше истории, выше общества, выше человечества. Эта мысль и дума века»[261].
Как показано выше, важным моментом между славянофилами и западниками была полемика вокруг русской общины. Славянофилы возлагали большие надежды на общинные принципы жизни народа. Община есть то высшее, то истинное начало, которому предстоит только преуспевать, очищаться и возвышаться. Это есть союз людей, отказывающихся от своего эгоизма во имя личности, общего их согласия. С этим не могли согласиться западники: «Что мне в том, что живет общее, когда страдает личность», — возмущенно восклицал Белинский[262]. Отвечая славянофилам, Белинский ставил будущее развитие России в зависимость от развития свободы в обществе: России нужны не проповеди и не молитва, а «пробуждение в народе чувства человеческого достоинства ...права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение.
В целом общее умонастроение формирующегося западничества проповедовало идеал свободы, эмансипацию личности от догматов официальной идеологии и ходячего общественного мнения, самоценность каждой личности. Именно поэтому, по признанию Герцена, западный мир «с его уважением к лицу, с его политической свободой и стал идеалом русских западников». Следует, однако, сказать, что для западников открытым оставался вопрос о путях эмансипации общества и личности. Критическое отношение западников к России сегодняшней сопровождалось их верой в Россию завтрашнего дня, в ее будущее, которого еще нет, но где-то на Западе им виделся и прельщал их призрак свободы, который мог возгореться и в России.
После долгих хлопот Герцен выехал в Европу. Он ехал с большими ожиданиями, был полон веры в ее демократичность, считал подлинно нравственной суть западной республиканской жизни. Политика для него всегда имела инструментальное значение. Но за границей появились и стали разрастаться сомнения, сентиментальный восторг перед Западом угас, а революция 1848 г. породила отчаяние, разрушила все ожидания. В Европе, по мнению А. И. Герцена, произошла подмена духовных ценностей ценностями коммерческого характера. Запад страдает смертельной болезнью, и ему грозит гибель. В обществе появился новый тип массового потребительского сознания, что привело к утрате личностного своеобразия и торжеству индивидуализма. Оценки западной жизни А. И. Герцена не менее резки, чем у его оппонентов-славянофилов, но пути решения проблем он видел иначе. Впоследствии Герцен будет искать путь спасения России и Европы в «русском социализме».
Необходимо сказать, что один из центральных теоретических вопросов полемики между западниками и славянофилами связан с философской теорией исторического развития. Славянофилы в своем объяснении истории руководствовались идеалом, сформированным на основе идеализированного воспроизведения прошлого, в котором щадящая человеческую личность память «забывает» сопутствующие ему бедствия и из которого конструирует привычный, но приукрашенный образ будущего.
Идеализация прошлого порождает тоску по утерянному совершенному миру и негодование по поводу несовершенства настоящего. Не случайно Герцен называет славянофилов «запоздалыми романтиками», «глубоко скорбящими об умершем мире, который им казался веч- ным...».С другой стороны, он также порывает и с «самоновейшей» концепцией общественного прогресса, пустившей корни в европейской философии истории благодаря Ж. Кондорсе, Ф. Гизо, Г. Гегелю, О. Конту и некритически воспринятой русской общественной мыслью. Этой концепции, приносящей многообразие истории в жертву ее всеобщей логике, Герцен противопоставил опыт научной интерпретации истории как высшего проявления саморазвития природы в человеческом обществе. В работе «С того берега» А. И. Герцен сформулировал важнейший методологический принцип своей историософии: цель истории в настоящем, каждая историческая фаза имеет полную действительность, свою индивидуальность, каждая — достигнутая цель, а не средство. Наподобие вечно обновляющейся природы, «...каждый исторический миг полон, замкнут по-своему, как всякий год с весной и летом, с зимой и осенью, с бурями и хорошей погодой. Оттого каждый период нов, свеж, исполнен своих надежд, сам в себе носит свое благо и свою скорбь, настоящее принадлежит ему»[263]. Таким образом, А. И. Герцен, в отличие от славянофилов, ориентированных на прошлое, западников-прогрессистов, ориентированных на будущее, ориентировался на настоящее, на повседневное бытие человека и категорически возражал против принесения его в жертву во имя каких бы то ни было целей. Каждая эпоха, каждое поколение, каждая человеческая жизнь имеет свою полноту. И в процессе жизни, в стремлении к ее полноте и счастью, в преодолении трудностей и испытаний совершенствуется человечество, одни цели уступают место другим, более привлекательным, так совершается история.
Важнейшим в историософской концепции А. И. Герцена является положение о многообразии путей и форм развития как природы, так и общества.
В соответствии с исходным тезисом своей «исторической эмбриогении» А. И. Герцен настаивает на том, что история так же, как и природа, экономна в своем развитии, она не бросает на произвол однажды найденные жизнеспособные формы, предоставляет им шанс развиться вполне, когда для этого сложатся благоприятные условия. Но может случиться и так, что новые исторические образования, представляющиеся на первых порах слабыми и нежизнеспособными, тихо вызреют под покровом мощных жизнеспособных систем и придут им на смену. Из этого вытекает важнейший для Герцена вывод, что и принадлежность России к европейской цивилизации отнюдь не обрекает ее, как это утверждали славянофилы, идти тем же путем, каким идут романо-германские народы, и повторять ими пережитые социальные формы. У России могут быть свои, быть может, более перспективные вариации на тему «европейской цивилизации».Следует также сказать, что А. И. Герцен решительно выступает как против гегельянцев, настаивавших на исключительной роли «исторических» европейских народов, так и против иллюзорных упований славянофилов на преимущества в историческом процессе «свежих» и даже «отставших» народов. Он выдвигает и обосновывает тезис о единстве исторического процесса, связанного «круговой порукой» народов, вследствие чего и происходит передача выработанных ценностей от одного народа к другому. В этом процессе участвуют все народы, внося свой посильный вклад в мировой исторический процесс. Несмотря на свое разочарование в Европе после поражения и утверждения там повсеместно торжества мещанства и потребительства, Герцен никогда не ставил крест на ее будущем, полагая, что «Старая Европа», опираясь на свои культурные традиции, еще сможет обрести второе дыхание и вдохновит другие народы, Россию в частности, на социальную активность. Будущее России, считал мыслитель, зависит не от нее одной, оно связано с будущим Европы. Если же реакционные процессы восторжествуют в Европе, то погибнут и славянский мир, и Европа.
219
5.
Еще по теме Россия и Европа в философии западников:
- Европа, Россия, Китайг Индия
- 6.2. Философия роль философии в жизни человека и общества; исторические типы философии; человек во Вселенной; философская; религиозная и научная картина мира; природа человека и смысл его существования
- 8.2. Философия многообразие культур, цивилизаций, форм социального опыта; человек в мире культуры; мораль и право; Западу Восток^ Россия в диалоге культур
- Философия средневековья, как «философия - служанка богословия».
- Возникновение философии и ее исторические типы. Генезис философии
- 8.3. История Европа в начале Нового времени и проблема формирования целостности европейской цивилизации; Россия в XV-—XVII вв.; XVIII в. в европейской и североамериканской истории; проблема перехода в «царство Разума»; особенности Российской модернизации в XVIII в.
- 10.2. Философия человечество перед лицом глобальных проблем; проблемы и перспективы современной цивилизации; футуролвгическая и прогностическая функции философии; соотношение научно-технического, социально-экономического, духовного прогресса в современную эпоху; футурология о перспективах развития
- 7.2. Философия Познание как форма активной интеллектуальной деятельности человека; роль философии в формировании научного знания; методы научного познания; методы эмпирического и теоретического исследований; роль практики в познании; знание и вера
- ГЛОБАЛИСТИЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ ПРОГРЕССА С. Г. Курень1, Г. А. Лысов1, О. В. Белуженко2, А. Н. Легконогих1 1Донской государственный технический университет, г. Ростов-на-Дону, Россия 2Областной центр дополнительного образования детей, г. Ростов-на-Дону, Россия
- 6.2. Философия
- 11.3. Европа
- Новая Европа
- Европа
- §1 Истоки. Европа и Русь
- Проблема личности в философии Н.А. Бердяева
- Европа и Китай
- 2.2 Страны Западной Европы