Постмодернистское видение локальных цивилизаций
Отмечая глубокое различие между Восточной и Западной цивилизациями, Р. Киплинг говорил: «Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и никогда им не сойтись». В этих словах нет всей истины.
Современный кризис индустриального, постиндустриального общества, его ориентация на технологический, экономический и политический рационализм, с одной стороны, массовое производство и потребление, экологический кризис, кризис рациональности и духовности — с другой, делают необходимым внимательное отношение к самобытным культурам и цивилизациям, к ценностям традиционного общества.Общий исторический опыт свидетельствует о том, что западноевропейская цивилизация оказалась в кризисе, далеко не в последнюю очередь, вследствие узости своей культуры: «Чрезмерное развитие индивидуализма в современном Западе ведет прямо к своему противоположному — к всеобщему обезличению и опошлению»[537], — писал Вл. Соловьев. Мир массового потребления полностью поглотил и подчинил себе европейца. Обладание вещами в соответствии с рекламой, увеличение плотности потребления различными атрибутами комфорта стало его идолом. Любовь заменил секс, дружбу — денежный расчет, заботу о ближнем — брезгливая к неудачнику подачка. В прошлом веке К.Д. Кавелин справедливо писал: «Западные европейцы забыли внутренний, нравственный, душевный мир человека, к которому именно и обращена евангельская проповедь. Последнее и есть... ахиллесова пята европейской цивилизации; здесь корни болезни, которая ее точит и подкапывает ее силы. Западный европеец весь отдался выработке объективных условий существования в убеждении, что в них одних скрывается тайна человеческого благополучия и совершенствования: субъективная сторона в полном пренебрежении»[538].
Анализируя западную цивилизацию, Вл. Соловьев отмечал, что в области знания ее постигла та же судьба, что и в области жизни общественной.
Христианское рвение понять смысл жизни сменилось увлечением технологически подчинить во имя практической выгоды естественные силы. Следствием этого явилась утрата обществом объединяющего духовного начала. Западная цивилизация тем самым обрекает людей на мелкий практицизм и заботу о банковском счете. Хотя в ней модно говорить о правах личности, сами права понимаются крайне ограниченно. Акцент делается не на личности, а на ее эгоизме и индивидуализме, на ее праве в угоду себе принести в жертву и семью, и государство, и этнос и т. д.П.А. Сорокин (1889-1968) выступил против тех, кто видел суть кризиса «в противопоставлении либо демократии и тоталитаризма, либо капитализма и коммунизма, либо национализма и интернационализма, деспотизма и свободы, или же Великобритании и Германии. «Исходя из такой оценки, эти диагносты назначают и соответствующее лечение — легкое или более радикальное изменение экономических условий, начиная с денежной реформы, реформы банковской системы и системы социального страхования, кончая уничтожением частной собственности»[539]. Суть кризиса в «распаде основополагающих форм западной культуры и общества последних четырех столетий», в том, что «одна форма культуры и общества (чувственная) исчезает, а другая форма лишь появляется»[540]. Парадокс общества, ориентированного на чувственные ценности, заключается в том, что оно оказывается не в состоянии удовлетворить как духовные, так и материальные потребности большинства населения. В итоговой работе «Кризис нашего времени» (1941) Сорокин пишет: «Современные концепции человека представляют его как вид «электронно-протонового агрегата», «комбинацию физико-химических элементов», «животного, находящегося в близком родстве с обезьяной», «рефлексирующего агрегата», «специально отрегулированного механизма», разновидность отношений типа «стимул — реакция», психоаналитическим либидо, по преимуществу бессознательным или полусознательным организмом, контролируемым пищеварительными или экономическими потребностями; или как homo faber, производящего различные орудия и инструменты.
Без сомнения, человек суть все это. Но исчерпывается ли этим вся его природная сущность?»[541].В отличие от Фрейда, Маркса, Парето и др., Сорокин рассматривает специфическую природу человека как «воплощение надорганической энергии, мысли, совести, сознания, рациональной воли» и считает «именно эти силы... творцами всех исторических событий и создателями культурных ценностей»'. Человек, с одной стороны — биологический организм, с другой — «дитя Бога», и данное противоречие обусловливает великие социокультурные циклы человеческой истории. Преобладание в обществе физического, чувственного начала каждый раз заводило его в кризисный тупик, и тогда оно сменялось преобладанием идеа- ционального (религиозного начала), которое подавляло материальные потребности, — и тогда цикл возобновлялся.
В середине XX века постмодернизм своеобразно поднимает проблему «Запад — Восток» и связанное с ней современное понятие «локальных цивилизаций». В свете теории постмодернизма (самокритики Запада) важнейшей является проблема самобытности российской цивилизации, а также проблема социокультурной самобытности современных российских трансформаций. Следует отметить, что постклассическая мысль складывается в полемике с традицией новоевропейской философии критического переосмысления ее основных положений в свете трагического опыта XX века, отмеченного кошмарами двух мировых войн, возникновением тоталитарных режимов и бедствиями миллионов людей под гнетом этих режимов, а также углублением глобальных проблем. «Последние несколько лет были отмечены перевернутым милленаризмом, в котором предчувствия будущего — катастрофического и искупительного — были заменены чувством конца того или иного (конца идеологии, искусства и социального класса; «кризиса ленинизма, социал-демократии или государства благоденствия): взятые целиком все эти проявления, возможно, составляют то, что все чаще называют постмодернизмом»[542] [543]. Принято считать, что постмодерн в культуре сложился в конце 1950-х — начале 1960-х годов. Основные положения постмодернистской философии строятся в противовес тем идеям, которые были определяющими в эпоху Нового времени и Просвещения. Новое время является, прежде всего, наследницей ренессанского гуманизма с присущей ему идеей самоценности личности. Философам этого периода свойственна вера в безграничные возможности разума, его способность постигнуть строй универсума и созидать гармонию в мире человека. Глобальный историзм с его субстанциальными схемами социального развития и вытекающими из них утопическими идеалами будущего также принадлежат к числу основоположений новоевропейской культурфилософии. В период Нового времени знание начинает пониматься как сила покорения естественно-природного универсума, средство социального контроля, берет верх инструментальный разум, для которого идеал единства Истины, Красоты и Блага в жизни человека выглядит ничего не значащим, лишенным смысла. Происходит рационализация не только сферы экономики, но и всех областей социальной и политической деятельности, рациональный порядок регламентирует самые разные проявления человеческой телесности и способности духа. Отчуждение, генерируемое ростом национальной регламентации общественной жизни, которая постоянно увеличивается, имеет своим противовесом расширение прав и свобод личности. Эта тенденция специфична для современного состояния западного общества. Противостояние постмодернистских идей идеям Нового времени отчетливо сформулировал один из ведущих представителей «новой философии», французский мыслитель Ж. М. Бенуа. Он считает, что основной темой современности является «финал гуманистической самомистификации и теологии Человека, это отклонение антропологического проекта в антропотеологию»'. Делая акцент на кризисе гуманистической установки в европейской культуре, Бенуа не обходит вниманием и другие принципиальные идеи новоевропейского проекта, подвергая их глубокой критике. Он выступает против установки рационалистической философии на признание всемогущества разума, его рефлексивной способности, утверждая наличие культурного априоризма, раскрытого в учениях структуралистов. Другими словами, ведущими темами постмодернистской философии культуры оказываются кризис гуманизма, опровержение установок классического рационализма и историзма. Задолго до того, как сложилась современная постмодерная ситуация, еще в первой половине XX века, О. Шпенглер в работах «Закат Европы», «Пруссачество и социализм», «Человек и техника» отразил противоречия западной цивилизации. Шпенглер — один из основателей концепции локальных цивилизаций, которая стала закономерной реакцией на односторонний евроцентризм, в его философии истории отчетливо звучит тема отречения от единства человечества и единого социокультурного прогресса. Иначе говоря, Шпенглер отрицает культурно-историческое единство человечества, именуя его «пустым звуком». Мир состоит из локальных культур, каждая из которых предопределена судьбой. «...У человечества нет... никакой идеи, никакого плана... Вместо безрадостной картины линеарной всемирной истории... я вижу настоящий спектакль множества мощных культур, с первозданной силой расцветающих из лона материнского ландшафта, к которому каждая из них строго привязана всем ходом своего существования, чеканящих на своем материале — человечестве — собственную форму и имеющих каждая собственную идею, собственные страсти, собственную жизнь, волнения, чувствования, собственную смерть»[546]. Следует сказать, что Шпенглер отказывается от гегелевского логоцентриз- ма, от стремления свести весь культурно-исторический процесс к одной стержневой логике, пронизывающей всю историю и находящей свое завершение в некой высшей точке. Итак, в XX веке происходит постепенный отказ от идеи всемирного человечества на основе ценностей западной культуры. Об этом свидетельствует также появление концепции локальных цивилизаций А. Тойнби («Исследование истории», «Диалог Тойнби-Икеда. Человек сам должен выбрать» и др.). Это свидетельствовало о том, что западная мысль постепенно приходила к выводу о важности признать значение «не своего», «иного», отличного от того, что в рамках привычной для западного европейца культуры представляется очевидным. С другой стороны, появление на карте мира в XX веке новых государств, освободившихся от колониальной зависимости, говорило о том, что народы не намерены отказаться от своей традиционной культуры, от своего «генетического кода», который определяет сущность и тип культуры, тип цивилизационного развития. В работе «Постижение истории», написанной в середине XX века, А. Тойнби отмечал, что тезис о «единстве цивилизации является ложной концепцией, весьма популярной среди современных западных историков»[552]. Философ показывает, что одна из причин, породивших это заблуждение, заключается в том, что современная западная цивилизация распространила свою экономическую систему по всему миру, за которой последовала политическая унификация, «политическая экспансия», имеющая то же основание и зашедшая почти столь же далеко. Тойнби убежден, что западные историки преувеличивают значимость этих явлений и что они путают унификацию с единством. Западное общество провозглашается, тем не менее, цивилизацией уникальной, обладающей единством и неделимостью, цивилизацией, которая после длительного периода борьбы достигла наконец цели мирового господства. А то обстоятельство, что ее экономическая система держит в своих сетях все человечество, представляется как «небесная свобода чад божиих». В своем главном труде Тойнби заключает, что «тезис об унификации мира на базе западной экономической системы как закономерном итоге единого и неразрывного процесса развития человеческой истории приводит к грубейшим искажениям фактов и к поразительному сужению исторического кругозора»[553]. Для Тойнби характерно убеждение, что западная цивилизация находится в состоянии глубочайшего кризиса с начала Нового времени. Утрата ею христианского фундамента под натиском научного знания оборачивается его замещением псевдорелиги- озными идеологическими продуктами, «заменителями в форме постхристианских идеологий — национализма, индивидуализма и коммунизма». Порицая всевластие науки, Тойнби склонен одновременно признать, что ее продукт — техника — может послужить и за рамками западного общества средством сближения сосуществующих сегодня цивилизаций, но для этого должны возникнуть соответствующие социальные условия: он склонен к принятию социалистических лозунгов немарксистского толка. Важнейшие тенденции развития мировой истории приводят его к утверждению необходимости ограничения власти монополистического капитала, без чего, на его взгляд, нельзя справиться с решением глобальных проблем современности. Но Тойнби, говорящий о пороках капитализма, отнюдь не склонен призывать к его уничтожению, в его взглядах уживается приверженность либерально-плюралистической установке и тезисы немарксистского социализма. Возможно ли политическое объединение человечества? Тойнби отвечает на этот вопрос положительно, не забывая, что оно должно идти на федералистской основе, без посягательства на изменение социально-экономического строя существующих государств. Но, в отличие от Шпенглера, Тойнби полагает важным руководствоваться общегуманистическими ценностями при анализе культурно-исторического процесса, считает важным обозреть его не только в многообразии локальных цивилизаций, но и в единстве, предполагающем определенную преемственность в развитии человечества, т. е. для Тойнби характерна попытка создания «экуменического» всеохватывающего видения всемирной истории. В противоположность Шпенглеру, Тойнби не отвергает необходимость найти смысл всемирно- исторического процесса, он выступает защитником программы поиска «законов» общественного развития. «Законы психики», понимаемые в юнгианском духе, выглядят в его философии истории основанием для формулировки «законов истории», дополняя «божественный закон», который ведет человечество к любви и свободе[554]. Цивилизации отличаются прежде всего своими духовными устоями, рост цивилизации обеспечивается, по Тойнби, увеличением ее духовной независимости, самодетерминации. Надлом цивилизации запечатлевается в «идолизации эфемерных институтов», непомерном превознесении техники, «интоксикации от побед». Причиной надлома цивилизации выступает утеря «жизненного порыва», а ее наивысшим выражением — утрата ею внутреннего единства и способности к самоопределению[555]. Объединительная тенденция в культурно-исторической традиции во многом связана с религиями, к их числу Тойнби относит зороастризм, иудаизм, буддизм, христианство и ислам, именуемые им «высшими». Тойнби утверждает наличие «абсолютного ядра» в каждой из высших религий, являющихся началом единения культурной традиции. «Экуменическое» толкование истории А. Тойнби предполагает последовательное проведение им тезиса о том, что именно религиозное начало должно стимулировать политическое единение человечества. Какова же религия будущего, призванная сплотить человечество воедино? В диалоге с Д. Икедой Тойнби высказывает мысль о том, что религия будущего должна неминуемо иметь пантеистический характер, служить слиянию человека с природой и искоренению «сциентистской веры». «Я полагаю, что необходимая для нас религия — пантеизм, как он представлен, например, в синтоизме, и что нам надлежит расстаться с религией иудео-христианского монотеизма и постхристианской нетеистической верой в научный прогресс, который унаследовал от христианства веру в призвание человечества к эксплуатации остального универсума для удовлетворения собственной алчности»[556]. 2.
Еще по теме Постмодернистское видение локальных цивилизаций:
- Концепции локальных культур и цивилизаций
- Теории стадий развития, единой цивилизации и столкновения цивилизаций
- сущность, формы исторического сознания; типы цивилизации в древности проблема взаимодействия человека и природной среды в исторический опыт древних цивилизаций и его значение в последующем развитии исторического процесса
- 7.3. История цивилизация Древней Руси; место средневековья во всемирно-историческом процессе;Киевская Русь; тенденции становления цивилизации в русских землях; проблема формирования основ национальных государств в Западной Европе; возникновение Московского государства
- 5.2. Культурология Наука как феномен культуры; изменение образа науки в современном мире; проблема социокультурных наследствий НТП; понятие информационного общества ; техника и цивилизация; необходимость отказа человечества от «потребительской цивилизации»; экология и экологическая культура
- 3. Разработка видения реинжиниринга бизнес-процесса
- Кубла Хан, или Видение во сне
- ГЛАВА 6Блестящая реализация ошибочного видения
- Видение предприятия как экономического объекта
- Философия XX столетия об экономике. Аристотель и его видения о хозяйстве
- ГЛАВА 2. Видение перспективыКто смотрит только на землю, не видит звезд.Восточная пословица
- 13.4. Локальный аудит банковских операций
- 12.3 Локальный аудит готовой продукции и ее реализации
- Стратегия локального аудита цикла оплаты и ревизии денег